— Ни в какую.
— Вот и я тоже. Ходить надо не в церковь, а к Богу.
К тюремным воротам подкатила открытая бричка. Степан машинально забрался в нее и сел рядом с Тандерсом. Он плохо слышал, о чем еще говорил преподобный, и очнулся только тогда, когда экипаж остановился.
— Я обещал Натали привести тебя на обед. Ты ведь так и не выпил чашечку кофе. Она обидится.
— Натали? — Гончар поднял голову. — Джек, мне надо ехать дальше. И немедленно. Давай в отель.
— Ну вот, ты опять за свое. Что за спешка?
— Далеко отсюда до железной дороги?
— Если напрямик, то до станции миль тридцать. А в обход все пятьдесят. Далеко собрался? Может быть, для начала ознакомишься с расписанием?
— На станции ознакомлюсь.
— Стивен, торопливость и быстрота — разные вещи. У меня тоже такое случалось. Кажется, что надо лететь куда-то сломя голову. Прилетаешь — а, оказывается, пролетел мимо. Давай сначала все обсудим. Может быть, ты воспользуешься моим советом, и тогда… — Тандерс, стоя на подножке, потянул Степана за рукав. — Не упрямься, обсудим все за обедом.
— Эй, братишка! — послышался резкий окрик. — Чего от тебя хочет этот юродивый?
Гончар оглянулся и увидел Мушкета. Тот стоял на панели, сунув руки в карманы полосатых брюк, и покачивался с пятки на носок. В углу рта дымилась сигара, шляпа немыслимым образом держалась на самом затылке, и весь вид налетчика говорил о том, что ему сейчас не очень весело, потому что слишком весело было вчера.
И тут Степану все стало ясно. Он словно вырвался из темной подворотни на ярко освещенную улицу. Как там говорил Бизон? «Ты должен видеть следы тех, кто еще не прошел». Он видел их, эти следы.
Начать жизнь заново? Он начал ее с того момента, когда пуля Штерна пригвоздила его к заплеванному полу салуна. С тех пор перед ним открывались разные двери, но он только заглядывал за них, не переступая порог. Он мог бы всю жизнь кочевать с индейцами. Мог бы бродить с Тандерсом по стране — с таким попутчиком можно исходить не только Америку, но и весь земной шар, а что может быть лучше, чем провести остаток жизни в путешествиях? Лучше этого, наверно, только домик в уютной долине, в котором можно спокойно жить с любимой женщиной, растить сыновей, дочерей, внуков… Он мог остаться с князем Салтыковым в русской деревне. Эх, еще как мог! Но все это было бы продолжением старой жизни. Стивен Питерс из Эшфорда мог бы стать отличным хозяином. Пахать землю, растить скот, строить, торговать… Но его убили.
«Я честно пытался вписаться в эту систему, — подумал Степан Гончар. — Не воровал, не обманывал, не предавал. Что мы имеем в результате? Я оказался вне закона. Что ж, тем хуже для закона».