– Как можно громче, – сказал лукаво. – И свет выключить.
А там – «Воздушная кукуруза». Зацикленная самым жестоким образом, сбивающаяся с ритма, с вывернутыми частотами, с адским каким-то бубном на заднем плане. Когда световик выключил свет, семьсот человек, набившиеся в зал, завопили в предвкушении чуда. Когда звуковик поставил «Кукурузу», семьсот человек засмеялись. Когда через минуту стало громко, удивленно переглянулись. Когда еще через минуту «Кукуруза», разгоняясь, стала жестоко резать перепонки – попробовали заткнуть уши руками, но куда там – добрый дедушка Тибет запланировал интерлюдией экскурсию в ад: где-нибудь в Евросоюзе нас за такую травмирующую слух экскурсию оставили бы без лицензии, а здесь – стойте, мучайтесь.
4 минуты 59 секунд. С последним ударом бубна «Кукуруза» стихает – в ушах гул, как на взлетной полосе, на сцену, за арфу, выпархивает Бэби Ди и, лучезарно улыбаясь, выходит добрейший Тибет. Зал в истерике: ну наконец-то засранец звукорежиссер закончил свою пытку. Разве можно предположить, что это не звукорежиссер, а воплощение добродетели Дэвид пытку придумал. К его ногам летит портрет. Его портрет. Спасибо, что не попали.
Отец Косьма, мощный детина в рясе, с доверчивыми детскими глазами, за руку проводит на ВИП худенькую женщину. Мама. Тибет велел маме священника выделить лучшее место. Я видел его у нас, я помню. Только он тогда был на мотоцикле и в какой-то расписной рокерской майке. Значит, это у него был выходной, а сейчас – с работы. Косьма служит в монастыре, исповедует Петра Мамонова и ходит с мамой на Current 93. Свой человек святой отец.
Курить в зале Тибет запретил – в туалете дым стеной и прения:
– Я этого концерта всю жизнь ждал. Только вот звукорежиссер – козел, это надо ведь вначале было влупить на такую громкость!
В нюансах звука, как в футболе и политике, разбирается каждый первый.
Так и прожили: пятнадцать муми-троллей любили друг друга два часа, Дэвид источал благо, святой отец млел, официанты готовились сервировать стол для прощального обеда.
Когда все закончилось, когда последний влюбленный в жгущую тибетову улыбку покинул зал и в честь пианистки Майи, ненароком родившейся сегодня, был сказан тост – вот тогда зазвонил у меня телефон, разрушая идиллию семейного ужина в пустом клубе за полночь.
Драм-н-бас-промоутер Парамонов говорит короткими назывными предложениями:
– Prodigy. After-party. Ехать в городе некуда. Воскресенье. Через пять минут у тебя.
Менеджер Катя пулей летит открывать клуб: свет, музыка, бар расчехлить – будто и не закрывались. Катя – девушка стремительная. И Prodigy ей куда как понятнее, чем Дэвид -Тибет.