Чокто достал из кармана рубахи гребешок и принялся вычесывать длинные волосы.
— К вечеру ваш инженер уже не будет кричать, — продолжал он с удовольствием. — Он будет беззвучно плакать. Пока не кончатся слезы. А его кишки будут лежать у него на коленях, и по ним будут ползать мухи. Собак к нему не подпустят, чтобы не загрызли насмерть. Но мух отгонять никто не будет.
— Хватит тебе, — сердито бросил Мерфи.
— Бедный Скиллард, — проговорил Лански.
— О, ты еще не знаешь, какой он бедный! — ухмыльнулся Чокто. — Ночью его начнут укорачивать. Будут отрезать пальцы, и каждую ранку поливать особым зельем, чтобы кровь не вытекала. Его будут поить кофе с молоком и заставлять курить трубку, чтобы он не умер раньше времени.
— Как это — раньше времени? — спросил Мерфи.
— Три дня, не меньше, — солидно сказал метис. — Если он умрет в первый день, это позор для семьи. Через три дня его оставят висеть головой вниз над костром, а семья снимется с места и отправится кочевать. Очень важно, чтобы он оставался живым, когда они уйдут. Важно, чтобы он умер своей смертью. Так мы едем?
Мерфи хлопнул ладонью по столу.
— Черт возьми, Дженкинс! Я за чем тебя посылал в город? Где ордер?
— Ордер? — Чокто поковырял в носу и внимательно разглядел палец, прежде чем вытереть его об рубаху. — Ордер… Так я же не видел маршала. Я, как только узнал про Скилларда, сразу помчался к тебе. Это же важнее, чем какой-то ордер.
— Как я, по-твоему, могу привести человека в суд, не имея ордера на арест?
— Это не моего ума дело. Мое дело — тебе помогать. Так мы едем спасать инженера?
— Да. Едем. Лански! Запрягай. Едем в город.
Лагерь индейцев они увидели издалека. Сначала на фоне закатного желтого неба показались верхние концы их шатров, типи. Словно растопыренные тонкие пальцы, тянулись они из-за гребня холма. Их было много, Кирилл насчитал с десяток заштрихованных треугольников.
А потом они подъехали ближе, долина раскрылась перед ними, и типи стали видны целиком. Теперь они были похожи на песочные часы — вверху прозрачный треугольник скрещенных жердей, внизу темный треугольник бизоньих шкур. Типи стояли не кругом, как обычно, а группами по три-четыре в каждой.
Отдельно, у самого леса виднелась высокая белая палатка с пологом, украшенным синими поперечными полосами. Посреди лагеря горело несколько костров, и в разных концах пестрели группы лошадей. Сюда, к скале на границе прерии и большого леса, собралось сразу несколько разных семей.
Монотонный рокот барабана доносился, казалось, из-под земли.
— Я же говорила, у них праздник, — сказала Полли.