Всякие диковины про Баха и Бетховена (Иссерлис) - страница 6

Баха обычно называют «любезным», но он так рьяно пёкся о музыке, что из-за этого мог легко прийти в ярость. В молодости Бах подрался на дуэли с неким студентом, который, по его мнению, плохо играл на фаготе, а уже в зрелом возрасте как-то раз пришёл в такое бешенство от фальшивой игры одного музыканта, что запустил в него своим париком. Порой Бах забывал о хороших манерах и в официальной обстановке. Однажды он пришёл на званый вечер прямо во время выступления одного клавесиниста. Увидев великого Баха, музыкант оторопел и посередине музыкальной фразы перестал играть. Музыка внезапно оборвалась. Для Баха это было невыносимо! Не обращая внимания на вежливое приветствие и протянутую руку хозяина, он бросился к клавесину и закончил фразу. Может быть, поэтому он и выглядит на портрете таким сердитым: вероятно, он настолько был погружен в музыку, настолько всё время был заполнен ею, что не мог думать ни о чём другом. Позирование для портрета, наверное, представлялось ему пустой тратой времени; может быть, художник, когда рисовал, разговаривал с Бахом и отвлекал его от музыки, звучавшей у него в голове. Представляю себе: вот кто-то пытается поговорить с Бахом на такую занимательную тему, как например погода, — что на улице сегодня, что обещали на завтра или какая погода стояла вчера. Бах, возможно, и глядит на этого человека, но мысли его заняты следующим произведением или тем, кто лучше всех сможет его исполнить. Так что, по-видимому, с Бахом не так-то легко было познакомиться и поладить.

Мне кажется, что лучший, и возможно единственный, способ подружиться с Бахом — это поговорить с ним о музыке и исполнить её вместе с ним. Вот здорово было бы играть в его церкви, в оркестре под его управлением! Сидя за органом, Бах обеими руками и ногами (на педалях органа) исполняет невероятно сложные пассажи, а головой дирижирует хором и оркестром; он всё слышит, всё видит: он пропевает правильные ноты, если кто-то ошибся, одним пальцем указывает, когда вступать одной группе музыкантов, другим — когда вступать другой, а его лицо выражает настроение произведения в целом — и все оркестранты отдаются музыке столь же страстно, как он. Конечно, именно здесь он был более всего счастлив и именно здесь приводил всех в благоговейный восторг. Здесь мы его и оставим. Пока, Бах-отец!

У большинства композиторов, даже величайших, музыка бывает разная по качеству. Помимо шедевров, встречаются произведения, за которые приходится извиняться: «Ах, он это написал в качестве эксперимента» — или: «Это было написано в спешке». Но я не слышал ни одного произведения Баха, которое не показалось бы мне совершенным. В каждой ноте — вдохновение, и, что самое интересное, он всегда экспериментировал и всегда спешил! (Возможно, одно-два из его самых ранних сочинений и не являются чем-то сверхъестественным, но вскоре он преодолел эти проблески человеческой слабости.) Обычно Бах сочинял музыку про себя, а потом записывал. При этом он почти никогда не пользовался карандашом, а сразу писал чернилами (изредка и ему случалось ошибиться, тогда он соскабливал неверную ноту ножом). Кое-что Бах потом переделывал, исправлял и совершенствовал, но в конце концов у него всегда получалось нечто грандиозное и на первый взгляд написанное без малейших усилий. Музыка Баха может быть глубоко печальной: одно из величайших его произведений — «Страсти по Матфею», написанные на основе «Евангелия от Матфея» из библейского Нового Завета; в нём рассказывается история распятия Иисуса Христа. В этом почти трёхчасовом сочинении представлены всевозможные оттенки скорби. Но музыка Баха может быть и удивительно радостной, полной игривых танцевальных ритмов и приятных мелодий — например, «Бранденбургские концерты». В этом цикле из шести оркестровых пьес он заставил играть вместе всевозможные музыкальные инструменты — такие, которые обычно солируют, включая трубу и блок-флейту! Вообще-то странное сочетание — один из самых громких инструментов играет вместе с одним из самых тихих, но у Баха это получается. Его музыка может также приносить покой и утешение — «Хоральные прелюдии» Баха для органа представляют собой самую безмятежную и самую лучезарную музыку на свете. Но какую бы музыку ни писал Бах — трагическую или радостную — он никогда не рассказывает в ней о своей собственной печали или радости. Он больше похож на мудрого отца, наблюдающего с высоты за своими детьми, за тем, как печально или весело идут они по жизненному пути. Для глубоко религиозного Баха музыка и религия — это почти одно и то же: музыка — лишь способ служения Богу. Всё, что Бах написал, он, по его собственным словам, посвящал «возвеличиванию Господа и воссозданию души». И пусть это не покажется вам слишком суровым. Это не так. Музыка Баха совершенно лишена напыщенности, она полна энергии, юмора, сострадания и красоты. Однако прежде всего она заставляет нас радоваться жизни.