— …о том, о чем собиралась. Ответа она не знала, но захотела показать мне другую книгу.
Сама Люс уже успела полностью забыть об их расследовании. Оно казалось таким далеким и неуместным после всего, что произошло.
— Мы на пару шагов отошли от стола мисс Софии, — продолжала Пенн, — и тут я краем глаза увидела яркую вспышку. То есть я читала о внезапных самовозгораниях, но это…
К тому времени все три девочки подались вперед. История Пенн стоила передовицы.
— С чего-то пожар должен был начаться, — предположила Люс, пытаясь мысленно представить себе стол мисс Софии. — Но мне казалось, в библиотеке больше никого не было.
Пенн покачала головой.
— Не было. Мисс София сказала, что, скорее всего, взорвалась лампа. Но, что бы ни произошло, огню досталось вдоволь топлива. Все ее бумаги разом занялись.
Она прищелкнула пальцами.
— Но с ней все хорошо? — спросила Люс, теребя подол больничного халата.
— Крайне расстроена, но цела, — ответила Пенн. — Противопожарные брызгалки в итоге включились, но, должно быть, она потеряла уйму вещей. Когда ей сказали, что произошло с Тоддом, казалось, она слишком оцепенела, чтобы осознать.
— Возможно, мы все слишком оцепенели, чтобы осознать, — заметила Люс.
На этот раз Гэбби с Аррианой разом кивнули.
— А… родители Тодда уже знают? — спросила девочка, гадая, как она будет объяснять собственным родным, что произошло.
Она представила, как они заполняют документы в вестибюле. Захотят ли они вообще увидеться с ней? Свяжут ли гибель Тодда и Тревора… и обе эти ужасные истории — с ней?
— Я подслушала, как Рэнди говорила по телефону с его родителями, — сообщила Пенн. — Думаю, они собираются подать иск. Его тело сегодня отошлют обратно во Флориду.
И все? Люс сглотнула.
— В четверг в Мече и Кресте состоится поминальная служба, — тихонько добавила Гэбби. — Мы с Дэниелом собираемся помочь с ее устройством.
— С Дэниелом? — не успев сдержаться, повторила Люс.
Она взглянула на Гэбби и не смогла не вспомнить свое первое впечатление от девочки — блондинистая соблазнительница с розовыми губками.
— Именно он нашел вас двоих прошлой ночью, — пояснила та. — Принес тебя в кабинет Рэнди.
Дэниел нес ее? На руках? Увиденный сон вернулся к ней, и ощущение полета — нет, парения — захлестнуло ее. Ей казалось, что она едва ли не прикована к постели. Она томилась по тому небу и дождю, по его губам, зубам, языку, вновь сплетающемуся с ее языком. Ее лицо вспыхнуло — сначала от желания, затем от мучительной невозможности увидеть что-нибудь из этого наяву. Эти великолепные, ослепительные крылья были не единственной невероятной деталью того сна. Настоящий Дэниел всего лишь отнесет ее в медпункт. Он никогда не захочет ее, никогда не обнимет, как в том сне.