Рэнди выпроводила Пенн, Арриану и Гэбби за дверь, но Люс не могла отвести глаз от Дэниела. Он помахал ей рукой и одними губами проговорил что-то, что девочка приняла за «прости», как раз перед тем, как воспитательница выставила всех из палаты.
— Надеюсь, они не слишком тебя утомили, — сурово бросила Рэнди, задержавшись в дверном проеме.
— Вовсе нет!
Люс поспешно замотала головой, осознавая, насколько привыкла полагаться на верность Пенн и своеобразную манеру Аррианы развеивать самое мрачное ее настроение. И Гэбби оказалась по-настоящему добра к ней. А Дэниел, хотя она едва увиделась с ним, сделал больше для восстановления ее душевного покоя, чем, должно быть, предполагал сам. Он пришел ее проведать. Он думал о ней.
— Хорошо, — сообщила Рэнди. — Потому что часы посещения еще не закончились.
И снова сердце Люс затрепетало, поскольку она ожидала вот-вот увидеть родителей. Но послышалось торопливое цоканье каблучков по линолеуму, и глазам девочки предстала крохотная фигурка мисс Софии. Цветастая, осенних тонов шерстяная шаль окутывала ее узкие плечи, а губы были в тон подведены темно-красной помадой. Следом за ней вошел низенький лысый мужчина в костюме и двое полицейских, круглолицый и тощий, оба с редеющими волосами и скрещенными на груди руками.
Полноватый полицейский выглядел младше. Он опустился на стул рядом с Люс, но, заметив, что никто больше и не подумал присесть, встал и заново сложил руки на груди.
Лысый мужчина вышел вперед и протянул Люс руку.
— Меня зовут мистер Шульц, я адвокат Меча и Креста.
Девочка неловко пожала ему ладонь.
— Эти полицейские собираются задать тебе пару вопросов. Не для судебного разбирательства, просто в попытке установить подробности происшествия…
— А я настояла на том, чтобы присутствовать при беседе, Люсинда, — добавила мисс София, подходя ближе, чтобы погладить ее по голове. — Как ты себя чувствуешь, милая? — шепотом спросила она. — Потеряла память от потрясения?
— Я в порядке…
Девочка умолкла, стоило ей заметить в дверях еще две фигуры. Она едва не расплакалась, увидев темные курчавые волосы матери и отцовские большие очки в черепаховой оправе.
— Мама, — прошептала она слишком тихо, чтобы ее могли услышать. — Папа.
Они бросились к кровати, обнимая ее и хватая за руки. Ей отчаянно хотелось прижаться к ним, но она слишком ослабла, чтобы что-то сделать, и просто лежала спокойно, наслаждаясь знакомым уютом их прикосновений. Их глаза выглядели ничуть не менее испуганными, чем она себя чувствовала.
— Солнышко, что случилось? — спросила мама.
Она не смогла произнести ни слова в ответ.