Бывший офицер погранотряда говорил с такой уверенностью в своей правоте, что это чувство непроизвольно передалось и хозяину кабинета. С другой стороны, много ведь было случаев, когда здесь, в горах, находили какие-то заначки из драгоценных камней. Недаром в этих местах до сих пор сохранились шахты, где добывались полудрагоценные и драгоценные камни. И вся горная «промышленность» была прикрыта только из-за близости границы. Но, может быть, скоро шахты снова откроются и всё вернётся на круги своя.
— Ладно, — кивнул полковник. — До утра время есть. Возможно, ты и прав, ведь такой случай выпадает нечасто.
— Нечасто, — согласился Кудрявцев. — Точнее, раз в жизни. И если человек отворачивается от подачки, то сама судьба навсегда отворачивается от него, не принявшего дар.
Беглеца увели, а Юрий Михайлович провёл бессонную ночь, уничтожая растворимый кофе и закусывая его сигаретами. Но к утру твёрдое решение уже было принято, а когда Бурякин что-либо решал, то редко менял сложившееся мнение. Чтобы его разубедить, требовалось немало усилий и убедительных доказательств. Сейчас же полковника никто от избранного пути не отговаривал и не доказывал, что рискуют только дураки, а умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. Ну и пусть обходят, на то они и умные.
После подъёма и утреннего развода полковник приказал привести заключённого и подогнать к подъезду армейский газик. В это же время в кабинет заглянул замполит Деев. Он, видимо, с утра собирался проехать на машине с нарядом вдоль пограничного участка, но отложил ежедневную утреннюю проверку границы из-за просьбы командира пограничного отряда заглянуть после развода к нему в кабинет.
— Что случилось, Юрий Михайлович? — майор задал мучавший его вопрос прямо с порога кабинета. — Может, задержанный афганец дал какие-то интересные показания вчера на допросе?
— Дал. Интересные, — кивнул полковник. — Да ты проходи, Николай Николаевич, а то встал на пороге, как новобранец.
Майор прошёл в кабинет, присел на указанный ему стул и поднял загоревшиеся любопытством глаза на хозяина кабинета. Замполит Деев был исполнительным и всегда старался казаться безупречным в исполнении армейского устава. Но один раз именно он пошёл на нарушение этого устава, настояв на офицерском суде чести над лейтенантами-близнецами, отказавшимися сопровождать оккупационные войска, направленные верховным командованием СССР на территорию Афганистана.
Полковник Бурякин мог, конечно же, как командир пограничного подразделения и просто старший по званию воспрепятствовать этому «офицерскому исполнению долга», но то ли по слабости душевной, то ли от досады на не подчинившихся лейтенантов он не препятствовал тогда Дееву, и майор в полной мере воспользовался предоставленной ему свободой действия.