– Нет, – согласился Тенька.
– Ну… и, если так, пусть ей будет там не хуже, чем на Хотовилинском погосте…
– Пусть… – хрипловато согласился Тенька. И чтобы Виталя не подумал, будто он опять готов удариться в слезы, Тенька попросил:
– Можно, я поработаю на метелке?
– Да на здоровье! – обрадовался Виталя.
Тенька умело взялся за рукояти (не первый раз!). Нажал пуск. Метелка барахлила. Проволочные щетки рванулись, выбросили из-под себя щепки и вялую траву, мусор стегнул Теньку по ногам. Тенька с минуту потаскал по земле туда-сюда увесистый механизм. Потом подошел Шурик, с гитарой на плече. Спросил виновато:
– Съездили в Хотовилово?
Тенька опередил Виталю.
– Съездили… – бормотнул он.
– Я хотел с вами, да не пустили. Потому что всю ночь был переполох. У деда сердечный приступ, «Скорую» вызывали…
– Елки-палки… – сказал Виталя. – А сейчас как?
– Полегчало. Спит… А гитара – вот. Она ему пока не нужна…
Виталя поскреб на круглой макушке искрящийся ежик.
– Грустные дела…
Дед-Сергей поправился, но прошло два дня, и случилось новое грустное дело. Кто-то перестрелял всю родню Симы. Остроухую Динку, ее взрослого брата и трех щенков. Похоже, что стреляли из какого-то оружия с глушителем – по крайней мере, никто не слышал выстрелов. Услышали только тоскливый Симин вой. Очень громкий. На пустыре за кочегаркой. Сначала туда поспешили те, кто оказался близко, а затем и другие жильцы ближнего дома. Сима сидел среди валявшихся в траве собачьих тел и выл, по-волчьи вскинув голову к небу. Иногда он вскакивал, толкал мордой одного из мертвых щенков или Динку, вопросительно оглядывался и начинал выть снова.
Пришел участковый, Михаил Аркадьевич Куликов. Сказал, что стрелять не имели права. Да, есть мнение, что бродячие собаки – существа опасные, но полагается не убивать их, а отлавливать и отправлять в питомники. А использовать огнестрельное оружие на территории жилого массива – это вообще преступление. Он, подпоручик Куликов, постарается узнать, чьих рук это дело, и «взять живодеров за шиворот».
– Только ничего им не сделают, – грустно добавил он. – В крайнем случае назначат крохотный штраф. Такие у нас порядки…
Жильцы переговаривались, что да, бывают случаи, когда бездомные собаки нападают на прохожих, но Сима, Динка и другие здешние псы никогда ни разу не гавкнули ни на одного человека, только доверчиво мотали хвостами, даже если кто-то незнакомый гладил или брал на руки их щенков.
Даже Изольда Кузьминична поддалась общей печали, хотя раньше говорила про собак иначе. Теперь она заявила, что «эти бедняжки были не бездомные, а наши общие», и промокнула глаза кружевным платочком…