Так или иначе, когда Эпидемия обрушилась на мир и свыше четырех миллиардов человек всех наций, в том числе и белые американцы, англичане и всякие немцы с французами, вдруг узнали, что у них никогда не будет потомства, – началась настоящая всепланетная паника.
Сыворотку от вируса придумали спустя пять месяцев после начала Эпидемии, еще через полгода вирус придушили окончательно. Но все это время мир гадал, откуда же появилась напасть? Ученые грешили на мутагенные факторы и экологию, адепты всех религий вопили о каре божьей или дьявольской – кому что ближе, народ массово сходил с ума или суицидил. Полицейские в Европе вообще перестали выезжать на самоубийства – людей и машин попросту не хватало.
Меня эта вакханалия не затронула исключительно в силу моей малолетности. Зато потом, когда я подрос, понятие «стерил» прочно вошло в обиход, и это трагическое слово невидимым, но ежечасно ощутимым клеймом украсило не только мой лоб…
Правда, горб, с которым вырос, не тянет, но я, а вместе со мной и миллионы людей по всей России оказались на положении «бедных родственников». Нас все жалели, нам полагались льготы, но девушки (нормальные девушки, я имею в виду) старались не иметь с нами серьезных отношений – а зачем, если перспективы создать семью все равно нет?
Зато нас охотно брали в армию – стерилы отличались редкой бесшабашностью в экстремальных ситуациях. А уж когда грянула война Востока и Запада, охваченные пламенным гневом «отмстить за нерожденных» российские стерилы рванули в военкоматы практически поголовно. И я в том числе…
Я служил в третьем гвардейском полку морской пехоты стрелком-корректировщиком ТДШМ, тяжелых десантных штурмовых машин. Повоевать мне реально пришлось только раз, зато это был знаменитый Флоридский десант, и именно наша «тэдэшка» первой прорвалась через береговые укрепления на пляже Сан-бич. Я лично вынес из левого орудийного комплекса радарную станцию грейтов, ослепив участок их обороны.
Дальше неинтересно – машину накрыли залпом, всех убило… Но наши все равно закрепились, зубами вцепившись в этот райский берег, нашпигованный смертью, создали плацдарм, и пошла потеха дальше – аж до «Миссиписи». Впрочем, об этом все и так всё знают, распространяться не буду.
Мое бездыханное тело нашли ночью по маячку, который чудом не слетел с комбеза, когда меня выкинуло взрывной волной из открытого люка. И я почему-то выжил, один из всего экипажа… Судьба…
Потом был госпиталь. Если точнее, то два. В одном меня латали и штопали, в другом – лечили голову и нервы. Там же предложили написать для госпитальной газеты заметку о героическим подвиге нашего экипажа. Ну, я написал про ребят, которые остались в золотом песке Флориды навечно. Так и пишу с тех пор…