– Сделаем… – прогудел с места сибиряк.
– По размещению людей: погодные условия пока позволяют нам обойтись палатками и навесами. Я надеюсь, что главы диаспор возьмут это на себя, да? Если будут возникать конфликтные ситуации, то… Гриша, Панкратов!
Вскочил молодой курносый парень, блеснул улыбкой.
– То по всем вопросам – вот к нему. Да, и неплохо бы провести перепись. Это, конечно, не горит, но сделать надо. Сержант Елисеев!
Я, не успев удивиться, приподнялся со своего камня:
– Здесь!
– Переписью займетесь вы. Думаю – справитесь. И, наконец, еще одно: рабочая сила. Кто представляет Корпус спасения?
Возникло замешательство. Давешний носатый говорун-демократ втянул голову в плечи, остальные корпусники, выделявшиеся серебристыми комбинезонами, недоуменно переглядывались.
Акка кивнула.
– Стало быть, старших нет. В таком случае весь Корпус объявляется временно мобилизованным.
– Домина Анна! – вдруг подал из-за моей спины голос Лускус. – Позвольте два слова!
Нахмурившись, Акка снова кивнула.
– Я – Лускус, ребята вон… – одноглазый кивнул на желторобников, – меня знают. Вот чего хочу сказать: мы тут бригады сформировали, пока суд да дело. Добровольные. Добры то есть. Завалы разбираем, людей вытаскиваем, в общем – работаем. Предлагаю это дело узаконить. Как говорится, все способные держать оружие – милости просим к нам. Готовы работать на благо колонии. Единственное условие – каждый добровец должен получать пайку и ночлег. Годится?
– Инициатива снизу, – изогнула бровь Акка. – Что ж, похвально и очень своевременно. Вы… Лускус, да? Вы назначаетесь командиром добровольных бригад колонии. Ваши условия будут выполнены. Но нам надо знать, сколько у вас людей.
Одноглазый замялся.
– Пока, на глазок, тысячи полторы, но уверен – к следующему Соколу будет много больше.
– Соколу? – удивилась Акка.
– Совету колонии, – Лускус широким жестом обвел собравшихся.
– Что ж, пусть будет Сокол. А теперь – вопросы, жалобы, предложения? Может, тут есть люди, специалисты, которые готовы предложить свои знания и умения на пользу колонии?
Все зашумели, заговорили. Поднялся пожилой невысокий мужчина с всклокоченными седыми волосами и живыми, блестящими глазами. Одет он был в желтые штаны заключенного, но вместо робы его худые плечи покрывала черная куртка техника, явно чужая.
– Извините, меня зовут Желтовский. Петр Янович Желтовский. Когда-то там… в общем, я социолог, доктор социологии. У меня один вопрос… Когда придет помощь? Неужели Земля нас бросила?
И сразу стало тихо, так тихо, как бывает перед бурей.
Акка уперла сжатые кулаки в расколотый пластик столешницы, помолчала и негромко сказала: