И буквально спустя минуту в отсеках раздался рев сирен, а из динамиков загрохотало: «Боевая тревога! Боевая тревога! Два транспорта противника с эскортом обнаружены в шестистах тысячах, сектор «Бета-12-37». Приготовиться к экстренной посадке».
Помню, я тогда аж зубами заскрипел от злости – ну надо же! Столько усилий, и все псу под хвост. Впрочем, мы-то уже на орбите, и пока пузатые лайбы грейтов доплетутся сюда, посадочные модули «Руси» успеют нырнуть вниз. Должны успеть…
Имелся у нас и козырь. Грейтовские транспортники садиться в атмосферу не умеют, стало быть, выгружать колонистов им придется при помощи стационарного портала на поверхности планеты, а этот портал еще надо туда доставить и собрать.
Командование ВКС потому и выбрало эвакотранспорт для высадки колонистов, что три посадочных модуля «Руси», два малых, пассажировместимостью по сто пятьдесят тысяч человек, и большой, в котором помещается семьсот тысяч, могли опускаться «на грунт» и взлетать с него.
Но в любом случае нам следовало торопиться. Грейты – мастера на различные каверзы. К примеру, какой-нибудь из их кораблей эскорта запросто мог «плюнуть» из ионной пушки в хвост «Руси», сбив нас с хода, и пока огромный эвакуационник восстановил бы работу реактора, пока на малой тяге вновь вышел на расчетную орбиту, прошло бы не менее трех часов.
Вводные и приказы различным службам корабля звучали теперь беспрерывно. Наконец эта предпосадочная лихорадка закончилась стандартным оповещением:
– Внимание экипажу! Объявляется минутная готовность до отделения посадочных модулей. Включить компенсаторные системы ложементов. Группе визуального контроля – повысить бдительность! Докладывать каждые пять секунд.
Помню, я усмехнулся. Все бодрствующие на борту «Руси» сейчас укладываются в ложементы, и мягкие лапы компенсаторов обхватывают их, точно заботливые материнские руки. Нам же, визуальщикам, эта роскошь не положена. Пока модуль не войдет в плотные слои атмосферы и не снизится до двенадцати тысяч метров, мы будем таращиться в наши обзорные сферы, покрытые паутиной разметки. Витька Крюков называет эту позу «бабушка в окошке». Подмечено точно, с одним только «но» – под задницей у «бабушек» лишь жесткие стулья-«вертуны», а единственная защита от болтанки – поручни по сторонам от иллюминатора, в которые я немедленно вцепился, точно клещ.
Мой отсек совсем крошечный – семьдесят сантиметров на полметра, и два метра в высоту. Экономия пространства на эвакотранспорте вполне понятна, но у такой клаустрофобической тесноты есть и иное объяснение. Если вдруг произойдет нештатная ситуация, выстланные бугристым пенокомом стены не дадут мне разбиться.