— Нет, здесь я решительно не в курсе, — сказала миссис Тредгоулд, — но вам, наверное, поможет Мэри Виттейкер. Она только что приехала. Пойдемте в наш уголок, я вас с ней познакомлю, и вы сможете чудесно поболтать. Вы наверняка ужасно понравитесь друг другу. Мисс Виттейкер так активно участвует в наших трудовых акциях в помощь беднякам! Кстати, миссис Писгуд, мой муж очень хотел побеседовать с вами насчет вечеринки для певчих из церковного хора. Сейчас он как раз обсуждает этот вопрос с миссис Финдлейтер. Не могли бы вы присоединиться к ним и высказать свои мысли по этому поводу? Мой муж так ценит ваше мнение!
Таким образом, добрейшая миссис Тредгоулд тактично разъединила участниц ссоры, и, сдав миссис Писгуд под крыло церкви, взяла на буксир мисс Климпсон и потащила ее к креслу, стоявшему рядом с чайным столиком.
— Дорогая мисс Виттейкер, я хочу познакомить вас с мисс Климпсон. Вы с ней соседи: она живет совсем рядом с вами, на Нельсон-авеню, и я надеюсь, что мы убедим ее поселиться в нашем городе.
— Это было бы замечательно, — ответила мисс Виттейкер.
Поначалу мисс Климпсон показалось, что здесь, за чайным столиком среди прихожанок общины Св. Онезимуса, Мэри Виттейкер решительно не на своем месте. У девушки были красивые, энергичные черты лица; от нее исходило ощущение спокойной властности. Мисс Виттейкер явно относилась к типу женщин, которые прекрасно чувствуют себя где-нибудь в офисах лондонского Сити. У нее были приятные, сдержанные манеры. Она была превосходно одета, и хотя в ее костюме не было ничего мужеподобного, он отличался строгой, холодной элегантностью, полностью нейтрализующей любые нескромные мысли, на которые могла навести красивая фигура девушки. Мисс Климпсон, с ее долгим, невеселым опытом, приобретенным за годы скитаний по дешевым пансионам и меблированным комнатам, была настоящим экспертом в области не сложившихся женских судеб. Поэтому она немедленно отказалась от теории, которая уже сформировалась у нее в общих чертах. Нет, мисс Виттейкер явно не была страстной натурой, которая, тяготясь вынужденным общением со старой больной родственницей, стремилась поскорее освободиться от нее в надежде устроить свою личную жизнь, пока не прошла молодость. Женщин такого склада мисс Климпсон могла безошибочно опознать с одного взгляда, уже по той интонации, с которой они произносили: «Как поживаете?» при первом знакомстве. И все-таки сейчас, когда она взглянула в светлые, ясные глаза Мэри Виттейкер, которые смотрели на нее из-под красиво очерченных бровей, мисс Климпсон охватило неожиданное чувство узнавания. Она определенно встречала раньше этот взгляд, но когда и где — оставалось неясным. Щебеча о том, как она приехала в Лихэмптон, как ее представили викарию, как ей нравятся здешний воздух и песчаная почва, мисс Климпсон мучительно напрягала ум в поисках разгадки. Но память упорно отказывалась ей служить. «Ночью я все вспомню, — уверенно сказала себе мисс Климпсон, — а заводить разговор насчет дома пока не стоит: при первом знакомстве подобная предприимчивость неуместна».