Ирина(раздельно): Ты что, в самом деле?..
Криспин, зажмурившись, кивает.
(почти кричит) Ты что, в самом деле, вообразил, что я приняла за чистую монету твои абиссинские сказки???
Ирина бросает Криспина и падает на бок в приступе здорового молодого смеха. Криспин сначала ошарашено смотрит на хохочущую девушку, потом улыбается, потом тоже начинает смеяться и, в итоге, валится рядом с Ириной.
Ирина(отсмеявшись): Уморил ты меня, царёв крестник, хуже холеры.
Садится, отряхивает одежду. Криспин усаживается рядом. Он чувствует: то, что его терзало, благополучно разрешилось, но не может понять – как это произошло.
Криспин(опомнился): Но позволь, я – крепостной, а ты…
Ирина: Уже не крепостной.
Вскакивает и бежит к коляске, оборачиваясь на бегу, чтобы подразнить озадаченного Криспина.
Ирина(на бегу): Эй, на палубе! Ты что там, корни пустил, как баобаб?
Криспин следует за ней. Ирина забирается в коляску раскрывает саквояж и безжалостно вышвыривает из него одежду, туалетные принадлежности и прочие вещи - на корзины с припасами. Дойдя до дна, она достает огромную пачку ассигнаций, перевязанную бечевкой, и, не глядя, бросает ее на облучок. А затем, достает, то, что искала – небольшую кожаную папку.
Извольте ознакомиться, милорд. Паспорта. Настоящие.
Криспин достает из папки два листа гербовой бумаги с подписями и печатями.
Криспин(читает): Трифон Брокгауз… Софья Брокгауз…
Ирина: В честь твоей безвременно утонувшей матушки. Ты не против?
Криспин возвращает паспорта в папку и отдает ее Ирине. У него нет слов. Ирина возвращает папку в саквояж.
(не поворачиваясь, цитирует) "…Посему прошлое свое она решительно предала забвению. Софья Брокгауз. И только". Как здорово ты это придумал!
Спрыгивает с коляски.
(мечтательно) Корабельным юнгой. Вслед за любимым. Хорошо!
Криспин: Но позволь, что ж мы будем делать?
Ирина(восторженно): Жить! Понимаешь ты это, фантастический ты человек?
Смеется и кружит его, как в танце.
Жить – значит, не знать ничего о грядущем дня. Обнимать (обнимает) того, от кого замирает сердце, и отталкивать его от себя (отталкивает), коли сердце оживет. Танцевать, когда хочется, а не когда отконвоируют на скучнейший бал. Не тупить взор перед индюком в гусарском ментике. Не развлекать фортепьянами дураков, обязавших батюшку визитом. Не ходить к обедне, не говеть, не зубрить проклятый катехизис. (с веселым вызовом) Нам, ангелам, это не к чему!
Падает в объятия Криспина.
(запыхавшись, горячо) Ведь я у тебя ангел? Правда? Скажи. Я требую.
Криспин: Ты у меня корабельный юнга. Самый прекрасный из всех юнг.