– Я так несчастна! Так одинока! Ты бросил меня, и моя жизнь разрушилась!
Клеопатра проснулась. Щеки были мокрыми от слез, на сердце было тяжело. Обхватив голову руками, она разрыдалась. До чего же она несчастна и одинока! Тоска по Цезарю была такой сильной, что Клеопатра долго и надрывно плакала, мечтая лишь об одном – поскорей умереть. Наконец, немного успокоившись, она поднялась с кровати и, миновав галерею, вошла в зал, где вчера проходила оргия. На полу было разлито вино, разбросаны еда и одежда, в непристойных позах спали мужчины и женщины. Антоний лежал между двумя придворными дамами – Ириной и Олимпией, женами царских сановников, с которыми Клеопатра разрешила ему сношаться. После нескольких попыток его разбудить, она поняла, что это бесполезно.
Царица оглянулась вокруг. Острое отвращение к самой себе и собственной жизни охватило все ее естество. Куда она падает? Зачем?
– Мама!
Клеопатра вздрогнула от неожиданности и обернулась. На пороге стоял Цезарион. Пораженно осматривая зал, он удивленно спросил:
– Мама, что здесь было?
Перед ней стоял мальчик, в ком текла кровь великого и удивительного человека, умевшего держать в узде свои страсти и желания. А вот она так и не научилась этому. Благо ей хватало ума как можно дальше держать детей от своего разгульного образа жизни. Клеопатра бессильно развела руками, испытывая чувство горького стыда.
– Это просто гости, сынок. Здесь сейчас все уберут.
Один из придворных, разбуженный голосами, зашевелился, поднял голову и, увидев Цезариона, хрипло крикнул:
– Эй, ты, Цезареныш! Иди к нам!
Будто кто-то ударил Клеопатру – сильно и больно – и дал на мгновение возможность отчетливо увидеть глубину своего падения. Схватив первое, что попалось под руку, она подбежала к придворному и принялась изо всех сил бить его, тот лениво прикрывался руками, пьяно и отвратительно хихикая.
Цезарион бросился к своей обезумевшей матери и, обхватив ее сзади, крепко обнял.
– Мама, не надо! Успокойся! Опомнись! Как ты ведешь себя?
Бессильно опустившись на колени, Клеопатра обняла сына, слезы отчаяния и горя побежали по ее щекам. В безудержном порыве, целуя руки Цезариона, она шептала:
– Прости меня, Цезарь, прости!
Цезарион поднял ее с колен и отвел в спальню. Как же ему хотелось помочь своей матери! Утешить, приголубить ее, сказать, что она самая лучшая на свете, но это было его несбыточной мечтой. Все свободное время Клеопатра проводила с «Союзом неподражаемых», редко подпуская к себе сына и еще реже с ним разговаривая. Он думал, что в этом виноват Антоний, после встречи с которым его мать разительно изменилась. Цезарион просидел с ней до вечера, слушая рассказы об отце и о том счастье, которое она с ним пережила.