– Тифаний, побереги себя! Сейчас Аполлодор пришлет подмогу.
Аполлодор? Но когда я успела ему это приказать? Я решаю не забивать сейчас этим голову, а действовать. Наравне со всеми я выношу из библиотеки рукописи, таскаю в ведрах воду, увожу тех, кому стало плохо.
Я спасу ее! Я сделаю все, чтобы не пропала ни одна рукопись! У меня нет права на такую страшную потерю. Ведь создавали эту уникальную библиотеку мои предки.
Вытерев от усталости лоб, я прислоняюсь к стене. Как же здесь жарко…
– Госпожа!
Я оглядываюсь.
Из пламени огня мне навстречу идет Аполлодор.
– Пожар потушен!
Это была правда. Огня больше нет. Я стою в главной зале библиотеки, а вокруг меня все так, как в детстве: белоснежные мраморные стены, бесконечные полки с книгами и рукописями, уют и покой.
– Клеопатра, все рукописи целы.
Я вскрикиваю. Это Цезарь. Я бросаюсь к нему и крепко его обнимаю.
– Ни один папирус не сгорел, ни одна карта, – успокаивает он меня, ласково перебирая волосы. – Я не мог позволить, чтобы то, что было дорого тебе в детстве, пострадало. Чтобы то, что принадлежит всему человечеству, так глупо исчезло.
– О, боги, боги, – шепчу я, – как ты велик!
Я забываю обо всем на свете. Да, только с этим мужчиной я могу быть на вершине мира.
Мне становится холодно, и я открываю глаза.
Передо мной стоит Нефтида. А за ней… широкая тропа, усеянная звездами и уходящая в бесконечность.
Я изумленно смотрю на нее.
– Что это, Нефтида?
– Это мой путь, госпожа. Мой путь – звездный. Так мне предсказал знаток вещей. А еще он сказал мне, что много лет я буду жить с несчастной женщиной. Одинокой и опозоренной.
– Я знаю ее?
Взгляд Нефтиды глубокий, пронзительный – будто она хочет прочесть в моем сердце все тайны.
– Как вам сказать, госпожа… Вам еще предстоит с ней встретиться.
В какой-то момент мне кажется, что она сейчас уйдет, я хватаю ее за руку.
– А мой путь? Какой мой путь?
– Посмотрите назад, госпожа.
Я оборачиваюсь и замираю.
Сзади меня тьма. Черная и роковая.
– Но ведь это же бездна, – шепчу я в ужасе.
10
– Здравствуй, дочь.
Помпей крепко обнял Клеопатру, словно боялся вновь ее потерять.
– Приветствую тебя, отец.
На сердце было тяжело. Перед Клеопатрой стоял чужой, грузный и постаревший человек. За годы, истекшие с их последней встречи, она даже забыла, как он выглядит. Память стерла его образ, оставив лишь смутные, не самые приятные впечатления.
– Как ты себя чувствуешь, отец? – спросила она, лишь бы не молчать.
Птолемей сел на стул из красного дерева, инкрустированный их родовой эмблемой – орлом.
– Ужасно! И в этом виновата твоя сестра! Все жилы из отца вытянула, мерзавка!