Он не дождался ответа.
— Около пятидесяти, — продолжал Баратов, — я помню. Читал вашу героическую биографию. Мне сейчас сорок второй год. И у меня нет шансов дожить даже до вашего возраста.
— Он еще смеет жаловаться, — гневно сказал Тублин.
— Подождите, — попросил Гуртуев, — там говорят об очень важных вещах.
— И еще один вопрос, — продолжал Баратов, — только честно, если возможно. Предельно откровенно. Сколько у вас было женщин? Я имею в виду — интимных партнерш? Не вашу жену, конечно, а других женщин. Только не говорите, что вы идеальный муж. Наш разговор все равно не передадут вашей супруге, он для этого слишком секретный.
— Много, — честно признался Дронго.
— Не пять и не десять? — настаивал Баратов.
— Гораздо больше. — Он уже понимал, почему собеседник так настойчиво спрашивает его именно об этом.
— Я так и думал. А теперь вспомните, сколько было у меня. Я ведь не мог получать удовлетворение другим способом. Просто ничего не выходило. Нужно было либо терпеть, что просто невозможно, либо идти и убивать, что гораздо легче. Теперь понимаете?
— Вы перепутали жанр. Я не смогу быть вашим адвокатом — ни в силу своего характера, ни в силу своего положения.
— А я и не прошу. Мне важно, чтобы меня поняли. Чтобы потом меня не выставляли обычным психопатом, который чокнулся на сексуальной почве. Все это неправда.
— И вы хотите рассказать мне, как все было?
— Я хочу, чтобы именно вы попытались меня понять. Не простить, а понять. Прощения я все равно не заслуживаю, но понимание мне просто необходимо. В конце концов, у меня растут двое племянников, дети моей сестры. Они должны узнать, что я не был тем чудовищем, о котором сейчас наверняка пишут во всех газетах.
— Вы хотите сказать, что не совершали этих преступлений?
— Совершал. Конечно, совершал. Я не отказываюсь ни от одного из них. Более того, после нашей беседы я буду готов давать показания по каждому эпизоду своих преступлений. Представляю, как сейчас радуется полковник Тублин, который слушает нашу беседу… Но сначала я обязан поговорить именно с вами, попросить вас поверить в мою искренность и, если хотите, даже проверить все факты, о которых я вам сообщу.
— Он сошел с ума? — вздыбил брови Тублин. — Зачем ему это нужно?
— Артист, — зло отвечал Резунов, — хочет сыграть на публику.
— Нет, — возразил Гуртуев, усаживаясь поудобнее, — все это гораздо серьезнее. Он ведь сам пытается проанализировать собственное падение. Возможно, мы получим уникальную возможность выслушать его беспощадный анализ собственной судьбы. Это исключительно важно и для криминалистики, и для психоанализа его поступков. И в конце концов, это важно и вам. Ведь он, не скрывая ничего, призна€ется во всех своих преступлениях. А вам будут нужны его показания, чтобы оформить все необходимые протоколы.