— Я примерно так и поняла. Кстати, я звонила своей подруге, она хотела бы с вами встретиться. Понятно, что в милицию или к следователям она не пойдет. А с вами хотела бы переговорить.
— Мы можем встретиться в моем офисе, — предложил Дронго.
— Только не офис, — возразила Эмма. — Может, у меня дома? Сегодня вечером буду вас ждать. Я живу в старом доме на Кутузовском. Вернее, это квартира моего бывшего мужа. Он покупал ее для своей матери, но она умерла еще до того, как он отремонтировал это жилье. А после здесь никто не жил.
Она продиктовала адрес.
— Приеду, — пообещал Дронго и положил телефон.
Ждать звонка Гуртуева было тяжело, но он заставил себя не звонить профессору, понимая, что тот перезвонит сразу, как только получит какую-то информацию. Но в четыре часа дня позвонил полковник Резунов.
— Я только сейчас вышел от генерала Шаповалова, — сообщил он, — мы говорили о нашем подопечном.
— Утром я позвонил Гуртуеву и попросил его переговорить с генералом, — сказал Дронго. — Мне кажется, что нам нужно продолжить наши встречи с Баратовым — хотя бы для того, чтобы лучше понять этого типа.
— Казбек Измайлович был утром у генерала, я тоже там присутствовал. Мы позвонили генералу Гордееву в ФСБ, чтобы обговорить условия вашей второй встречи. Но он твердо сообщил, что они приняли решение не разрешать вторую встречу Баратова с вами, пока он не покажет место захоронения тела своей соседки.
— Они считают, что таким образом могут его приручить? — разозлился Дронго, — это в цирке дрессированным тюленям дают рыбу, а медведям — куски сахара, если они правильно выполняют свой трюк. Он ведь не дрессированный зверек, а вполне сложившийся индивидуум со своей опасной психикой. И прекрасно понимает, что такая форма поощрения для него оскорбительна. Он вообще замкнется и не пойдет ни на какие контакты.
— Их тоже можно понять, — примирительно произнес Резунов, — Тублин отвечает за следствие, а Гордеев — его непосредственный руководитель. Когда мы искали его по всей стране, за поиск отвечали генерал Шаповалов и наша группа. А теперь за следствие отвечают именно они вместе с сотрудниками следственного комитета, и у них есть свои доводы.
— Значит, они отказали?
— Не отказали, а отложили вашу следующую встречу. До тех пор, пока он точно не укажет место, где спрятано тело погибшей женщины. Вы считаете, что они не правы?
— Абсолютно не правы. Он и так сознался в этом преступлении.
— Это для вас достаточно его признания. А мы бюрократы, нам нужны конкретные улики, конретное тело. Не говоря уже о том, что это нужно ее родным и близким.