— Мне казалось, что у вас сложились особые отношения, — издевательски ответил Тублин. — Или я ошибался? Мне сообщили, что вы уже несколько дней настаиваете на вашей следующей встрече. Возможно, меня неправильно информировали.
Сукин сын, беззлобно подумал Дронго.
— Нет, — сказал он, — вас информировали абсолютно верно. Я просто мечтаю еще раз увидеть вашего подследственного и снова поговорить с ним о таких приятных вещах, как его «похождения». Но, к сожалению, ваше руководство в лице генерала Гордеева не собирается допускать меня в такое секретное место, как ваша внутренняя тюрьма.
— Я думаю, что мы договоримся, — быстро ответил Тублин. — Господин Баратов просит сообщить, что будет вас ждать. До свидания.
— Постарайтесь, чтобы он не простудился до суда, — попросил Дронго! — Ему понадобятся силы, чтобы услышать все слова, которые могут сказать родственники убитых им женщин в его адрес.
— С удовольствием передам ему ваше пожелание, — подтвердил Тублин. Что-то садистское в нем все-таки было.
@Bukv = Вечером позвонила Эмма. Нужно было отказаться от встречи с ней, но Дронго понимал, как важно сохранение контактов с этой взбалмошной, неуправляемой журналисткой. «Ради своего дела я готов поступаться принципами», — с неудовольствием думал Дронго, отправляясь на Кутузовский проспект. С ней было, конечно, интересно, даже забавно, но когда подобные встречи превращаются в обязаловку, они становятся невыносимыми. Кажется, впервые в жизни Дронго отправлялся на свидание без особого желания. Вот такое моральное падение, думал он с некоторым юмором, когда через два часа возвращался домой. Нужно ей сказать, что у него аллергия на ее сигареты. Она умудряется курить даже в кровати, и все простыни пропитаны этим неприятным запахом.
На следующий день Дронго терпеливо ждал телефонного звонка из ФСБ. Часы тянулись один за другим. Ближе к полудню позвонил Резунов, сообщивший, что отец Алены потребовал для своей дочери особых гарантий по программе защиты свидетелей, которая только недавно была введена в России. Ее подлинное имя нигде не должно было упоминаться, а ее показания — скрыты под псевдонимом. Разумеется, следствие согласилось на эти условия. С одной стороны, Алена была исключительно важным свидетелем, с другой — ее отец занимал столь важный чин в прокуратуре, что его просьбу нельзя было проигнорировать.
Дронго рассказал полковнику о телефонном звонке Баратова.
— Они совсем с ума сошли, — тихо выругался Резунов. — Разве можно такому преступнику разрешать телефонные звонки? Представляю, что вы испытали…