торчат ободранные щепки, ни на что не похоже.
- Дядя Витя, я вперед пойду, замерзла, - сказала девушка.
И умчалась. Лыжа тут же воспользовалась одиночеством.
- Ты меня не бросай все-таки, - просила она. - Довези до дому. Я хоть за шкафом постою... со своими.
"Этого еще не хватало, - подумал я. -- Буду я забивать лом старым хламом! Сломанные стулья, рваные бумаги, разбитые тарелки, стоптанные ботинки. Не квартира - склад утиля".
А впереди уже сияли огни. Автострада гудела монотонно, трепетали фары на повороте, мигал светофор. Вот и фонарь автоинспекции, за ним табличка с буквой А.
- Дядя Витя, скорей! - звала меня девушка. - Скорей, автобус подходит. Да не возись ты с этой рухлядью! Я не буду ждать, я уеду.
И бросил я обломок, швырнул в кювет, поскакал к автобусу с одной лыжей, словно на одной ноге. Между прочим, молчала, подлая, всю дорогу, боялась, что я и ее тоже брошу. И надо бы. Ведь это она обломала носок товарке. Все равно пару к ней не скоро подберешь, сортавальскую. Но мне раздумывать было некогда. Автобус подходил.
Да и какую жалость ждать от лыжи? Что с нее спрашивать? Деревянная!
О возвращении рассказывать не хочется. Я трясся сзади. прижимая к груди единственную лыжу и поеживаясь под насмешливыми взглядами. Девушка сидела где-то впереди. Очередной Толя уступил ей место и что-то говорил, наклонясь... насчет любви и дружбы, наверное. И в метро мы с ней сидели врозь, и на лестнице простились сухо. Я не предъявил ей счет за пройденные километры, она не вспомнила. Даже не сказала спасибо. Глянула на часики, пробормотала: "Кажется, не успею в кино". Подразумевалось: "Из-за тебя опаздываю, неуклюжий дядя Витя".
Ну и ладно, обойдемся. Молодым гулянки, пожилым шлепанцы, как сказал бы Екклезиаст. Сейчас отопру дверь, объявлю громогласно: "Встречайте, ваш пришел!" Первым долгом в ванну: "Погрей мои косточки, эмалированная". Потом на кухню, к плите: "Ну-с, что приготовим на ужин, чугунная?" Отогреюсь, поем... и с газетой - в кресло: "Понежь меня, красноспинное!"
Хлопнула дверь. Дома я, дома!
- Привет, братва. Ваш пришел! Не слышу ответа.
- Погрей мои косточки, эмалированная.
Молчит!
Тишина, плотная, ватная, давящая, гнетущая!
Замолчали вещи в моей квартире.
И молчат с той поры.