Банда побиралась, всей толпой окружая прохожих и, скуля, простаивала целыми часами возле столовой, дерясь за брошенные кости и куски хлеба; наблюдала за хозяевами лотков и воровала что ни попадя; мальчишки запускали ловкие, маленькие ладони в карманы садившихся в трамваи людей; девочки преследовали молодых мужчин и исчезали с ними в арках домов. Возвращались они тяжелым шагом и со звоном монет.
— Слушай, Любка! — шепнул черный подросток. — Видишь этого старого пня? Он уже два раза на тебя оглянулся… О! Еще раз… Видишь? Глаз прищурил… Пройдись возле него… Может, заработаешь…
Девчонка пружинистым шагом догнала старого человека с красным лицом и многозначительно посмотрела на него.
Она свернула в арку. Он пошел за ней. Вскоре они уже шли вместе. Любка крикнула:
— Сенька, где мне ждать тебя?
— На Красной площади! — ответил он и махнул рукой.
Так прошли лето и осень.
Дети проводили ночи на стоящих вдоль бульваров скамейках, под мостами, в парках или за городом, там, куда когда-то свозили городской мусор.
Наступили морозы и холодные ветры.
Снег накрыл толстым слоем дырявые крыши, ухабистые мостовые и тротуары столицы.
Дети каждый вечер бегали на Красную площадь, Тверскую, Кузнецкий мост и Арбат — единственные улицы, которые содержались в порядке, специально для иностранцев.
Сюда стекались толпы бездомных людей. Они до крови боролись за место возле погасших, но еще теплых асфальтовых печей, возле костров для обогрева прохожих.
Черный Сенька, которого звали «атаманом» за ужас, который он сеял среди чужаков, почти всегда отвоевывал для себя и Любки самое лучшее место. Однако не раз им приходилось проводить ночи, дрожа от холода и стуча зубами, в общественных туалетах, в ящиках для мусора, в подвалах покинутых, разрушающихся домов, в канализационных колодцах.
Постоянно голодные и недовольные мальчишки под предводительством Сеньки нападали на прохожих, взламывали магазины и вступали в бои с другими бандами, применяя ножи и кастеты.
Во время ночных нападений патрули убили и ранили нескольких мальчишек из банды «атамана».
Накануне Рождества наступили большие морозы, а с ними — неотступный товарищ голод.
Улицы были пусты; едва прикрытые лохмотьями дети боялись выглянуть из своих укрытий.
Сенька нашел на свалке место, куда свозили конский навоз. В нем выкопали ямы и устроили теплые убежища.
Однажды вечером Сенька вернулся с разведки.
— Эй, шпана! — крикнул он. — Сегодня обожретесь. На свалку выбросили конскую падаль. Пошли на ужин!
Дети с веселыми криками выскочили из своих ям, над которыми поднимался остро пахнущий пар, и окружили конский труп.