Она сильно сжала руки и прошептала:
— Я никогда тебя не забуду…
Ей хотелось, чтобы он подошел, как делал это всегда, и молча прижал к себе.
Владимир не сделал этого. Только охватил ее еще раз загадочным, неуловимым взглядом и подумал с неприязнью и презрением: «Не поверила! Думает, что я трус!»
Она сразу же стала для него чужой, ненужной; еще мгновение, еще одно слово — и могла бы показаться врагом, для которого у него не было бы иного чувства, кроме ненависти.
Он вышел, не оглядываясь больше.
Его не мучали страдания, и он не испытывал грусти из-за разлуки с Леной.
Возвращаясь из гимназии, он все время проводил с матерью, страстно учился и читал.
Он стал еще более спокойный и молчаливый.
Мать спросила, почему он прервал знакомство с Остаповыми.
Он солгал, будто ему намекнули, что очень рискуют, поддерживая отношения с семьей заговорщика.
— Пускай профессор Остапов спокойно получит орден, которого так жаждет! — закончил он, рассмеявшись.
Оставшись один в своей комнате, он подумал, что поступил никчемно, дискредитируя в глазах матери старого приятеля, златовласую Лену и безликого, безразличного ко всему профессора.
— Эх! — махнул он презрительно рукой. — Все хорошо, для того чтобы проще и быстрее достичь цели! По крайней мере, теперь меня никто не будет беспокоить!
Он очень быстро обо всем забыл. Учился как сумасшедший, готовясь к выпускным экзаменам, которые сдал отлично.
Владимира Ульянова отметили золотой медалью, и он поступил в Казанский университет на юридический факультет.
Каникулы вместе с сестрами и мамой он провел у тетки, а вернувшись осенью, узнал от приятелей, что доктор Остапов с дочерью уехали в Петербург, а профессор был направлен на должность инспектора гимназии в Уфу.
Владимир вздохнул.
Все время бдительный, контролирующий себя, он установил, что это не был вздох грусти, а скорее — облегчения, осознания окончательной ничем не ограниченной свободы.
— Я потерял то, что было мне дорого, но то, что я нашел — велико, как неописуемое сокровище! Свобода! — прошептал он сам себе.
Он чувствовал себя могучим.
Университетская жизнь в Казани была более бурной, чем в столицах под неустанным надзором жандармов и политической полиции, в которой тайно служили некоторые профессора и студенты.
Кроме карьеристов, которых было очевидное большинство, в Казани существовали многочисленные студенческие кружки, мечтающие о переменах в России. Однако всеми ими руководила «Народная воля», то есть социалисты-революционеры.
Владимир Ульянов сразу же вошел в эти кружки, ходил на их конспиративные собрания, даже начал писать брошюры и листовки для народа. Но его работы были с возмущением отторгнуты. Они не соответствовали идеям предводителей и были признаны ересью, предательством партийных идеалов.