Эти мысли шаг за шагом привели его к решительным выводам. Он был убежден, что не может рассчитывать на помощь заграничных товарищей, ожидая от них скорее сопротивления и удара в спину. Почти весело рассмеявшись и заметив входящего в комнату товарища, он воскликнул, пожимая ему руку:
— Товарищ, Петр Великий прорубил окно с запада и впустил в затхлую Россию порыв свежего воздуха, теперь мы откроем в Европу окно с востока, а из него вырвется уничтожающий ураган!
Рабочий посмотрел на Ульянова с недоумением. Тот похлопал его по плечу и сказал с улыбкой:
— Ничего! Я просто вслух ответил собственным мыслям!
Они сели и начали совещаться по поводу печати новых листовок, которые, в связи с ожидаемой забастовкой, должны были быть разбросаны по фабрикам.
Снова началась тайная агитационная работа.
Полиция вскоре узнала о возвращении опасного революционера, который умел выскальзывать из рук преследовавших его шпиков.
Ульянов был, как всегда, спокоен и делал свое дело с педантичной точностью. Его статья всегда к назначенному сроку была готова в печать, он вовремя приходил на партийные собрания, без опозданий печатал на гектографе листовки и раздавал их приходившим в условленное место распространителям.
Он работал как холодная, исправная, точная машина. Питался лишь бы чем, спал всего несколько часов, постоянно прячась в разных только ему хорошо известных и безопасных местах.
Однажды ночью, идя через Васильевский остров, он заметил человека, который не отступал от него ни на шаг.
Ульянов остановился, притворившись, что читает наклеенное на стене объявление правительства о наборе в армию, и спокойно ждал.
Идущий за ним незнакомец, поравнявшись, буркнул:
— Товарищ, квартал оцеплен полицией. Спасайтесь!
Владимир присмотрелся к незнакомцу. Он был ему незнаком.
— Может, какой-нибудь шпик? — подумал он и пошел дальше, бдительный и готовый в любой момент скрыться во дворе ближайшего дома, выходившем на три улицы.
Вскоре он убедился, что на всех углах стояли загадочные фигуры в штатском и полицейские патрули.
— Облава… — догадался он. — Ждут, пока не наступит ночь.
Владимир взглянул на часы. Было без нескольких минут семь. Он вошел в ближайшие ворота и скрылся в подъезде. Посидел, демонстративно читая архиконсервативного «Гражданина» аж до девяти часов. Выглянул через ворота. Шпики и полицейские оставались на своих местах.
Ульянов перешел на другую сторону улицы и нырнул в темную челюсть узкого переулка. Здесь он увидел желтое, ободранное здание с горящим фонарем, освещавшим черную, наполовину стертую надпись: «Ночной приют».