Репетицию венчания назначили на полчетвертого. По дороге в церковь мисс Силвер получила от мисс Вейн обширную информацию о викарии, преподобном Томасе Мартине: «Вдовец… жена умерла тридцать лет назад, и он больше не женился. Очень жаль! Ему так одиноко! Приход большой, даже слишком. Все его очень любят, но не думаю, что прилично молодым людям обращаться к нему просто «Томми». Это ужасно шокировало мою сестру, она неоднократно призывала викария прекратить безобразие, а он только смеялся, а что тут смешного, позвольте спросить? К тому же он очень неаккуратен в одежде… очень жаль».
В церкви мисс Вейн, осторожно пробираясь поближе, устроила их в таком месте, откуда открывался прекрасный вид на алтарь, уже украшенный зеленью и горшками лилий, чей сильный аромат быстро распространился в холодном воздухе. В это время дневной свет уже угасал, а под серыми сводами даже в середине лета царил полумрак. Конечно, на завтрашней церемонии включат полное освещение, но сейчас в церкви было темновато.
Мисс Силвер порадовалась, что надела зимнее пальто. Она никогда не отправлялась за город, не обеспечив себе надежную защиту от изменчивой английской погоды. На голове у нее была изящная шляпка — черный фетр, украшенный лиловой лентой. Конечно, на свадьбу дама приберегла самое лучшее — недавно купленный головной убор, фасон которого ее племянница Этель Буркет считала экстрамодным. В настоящее время это произведение искусства, заботливо укутанное в папиросную бумагу, пребывало в нижнем ящике комода в компании пары новехоньких серых лайковых перчаток и узорчатого шелкового шарфа в серых и лавандовых тонах.
Пробираясь вперед, к алтарю, возле них задержалась мисс Метти, которая подтвердила, что Лекси Мерридью, старшая подружка невесты на свадьбе, разболелась не на шутку: «Какое-то детское заболевание… так не к месту, в младенчестве надо было им болеть. Теперь мы вынуждены пригласить Конни на ее место, не очень-то подходящая кандидатура, но платье подойдет, а сама она просто трепещет от восторга».
И она поспешила вперед. У мисс Силвер создалось впечатление, что репетиция не сможет обойтись без этой достопочтенной дамы, а если бы ей дали волю, то несчастная Лекси как миленькая явилась бы на церемонию в своем собственном платье, а уж вопрос о том, что жених задерживается, просто не стоял бы. Чистое безобразие, что молодой человек так опаздывает и надо начинать без него.
Сегодня все, что могло, пошло наперекосяк. Мисс Эклс объявила об этом пронзительным шепотом, слышным в самом дальнем уголке церкви. И уж конечно, он достиг ушей полковника Рептона, стоявшего у ступеней алтаря. Конни Брук, «заместительница» подружки невесты, так некстати схватившей ветрянку, увидела, как он обернулся с устрашающей гримасой на лице. Трудно сказать, услышала ли шепот стоящая рядом со своим опекуном Валентина, одетая в темно-синее платье, кажущееся почти черным, очень высокая, худенькая и бледная, подбородок задран, глаза уставились на старинный витраж в восточном окне. От него в алтаре темновато, но цвета просто великолепные. Говорят, его уже считали старинным, когда Жиль Деверел разобрал окно по стеклышку и закопал в землю, чтобы спасти от людей Кромвеля.