- В СССР секса нет, разве не знаешь?
Венечка показал мне средний палец на американский манер, я ответил по-русски, рубанув ладонью одной руки по локтевому суставу другой. Скроив обиженную физиономию, Венечка стал подниматься по трапу в ходовую рубку.
Я закурил ещё одну сигарету и расслаблено привалился спиной к тёплой переборке. Уже полностью стемнело, на причальной стенке стало пустынно, и только изредка доносились звуки проезжающих по набережной машин. Августовские ночи ещё тёплые, и, несмотря на прохладу, приносимую с реки, вот так сидеть на нагретой за день лавочке было одно удовольствие. Из-за нахлынувшей расслабухи я даже выбросил окурок за борт, хотя в принципе никогда этого себе не позволял. Потом прикрыл глаза и слушал, как плещется вода за бортом и как поёт откуда-то взявшийся на причале сверчок. Я, наверное, задремал, потому-то очнулся от резкого женского визга.
- Ой, что это?! Девки, вода! Тонем, что ли?!
Я ничего, не понимая, вскочил и увидел, как по протопчине несётся бурный водяной поток, а из дверей ресторана выглядывают испуганные официантки. Через мгновение до меня дошло, что именно случилось и я, разметая брызги во все стороны, понёсся на нос теплохода. Я совсем забыл о том, что закачиваю воду. Цистерна была уже заполнена под завязку и вода хлестала через край горловины. Я вытащил пожарный рукав, по которому поступала вода с берега, и сбросил его за борт, потом нырнул в люк и открыл вентиль на системе, чтобы излишки воды попадали в цистерну по другому борту. Весь сырой и грязный я вылез на палубу, около люка столпились наши девчонки-официантки и с участием на меня смотрели. Девки стояли босиком, и, несмотря на весь этот переполох и неподдельный испуг, старались мне одобряюще улыбаться.
- Чего смотрите? – рявкнул я на них, чувствуя за собой вину.
- Всё нормально? – спросила самая смелая.
- Вода не соляра, скоро всё высохнет. Вы только больше не орите как зарезанные, хорошо? – я перелез через леера и, спрыгнув на причал, побежал на стенку перекрывать воду.
Когда я вернулся, то увидел, как девчонки вениками сгоняли с палубы остатки воды за борт, ни вахтенный Венечка, ни старпом так и не появились: и тот, и другой спокойно спали, один в рубке, другой в своей каюте. Флот – это, прежде всего большая ответственность.
Я ещё некоторое время провозился, скатывая рукава, и только далеко за полночь смог снова брякнуться на свою любимую лавочку и закурить. Слава Богу, шухера удалось избежать, в том, что девчонки меня не сдадут, я нисколько не сомневался. И речфлотовская куртка, и тельняшка-безрукавка – память о службе на Черноморском флоте, и тренировочные штаны были насквозь мокрыми, потому наспех выкурив сигарету, я разделся и развесил свои шмотки, на леера ограждающие спуск к главному двигателю. От дизеля ещё исходило тепло, и я надеялся, что к утру, одежда высохнет. Оставшись в несуразных семейных трусах, я достал из потайного места, категорически запрещённый механиком кипятильник, вымыл дежурный стакан и разыскал в ящике стола открытую пачку чая.