– Наверное, да, – согласилась она, крутя прядку волос. – Но уж позволь мне сказать. Я не думаю, что Дженна пытается играть с тобой.
Он остался неподвижен. С берега доносились автомобильные гудки, накатывался шум, который производят только туристы. Волны шлепали о корпус корабля, ветер сбрасывал волосы на глаза.
Он взглянул на Терезу:
– Правда?
Помощница расправила плечи и чуть вздернула подбородок:
– Правда. Она не из тех, кто занимается чем-нибудь подобным. Ее никогда не интересовали ни твои деньги, ни твое положение.
– Тереза… – Ему не хотелось об этом говорить, и, в общем-то, его не очень интересовало, что думает о Дженне его референт. Но он по опыту знал – остановить Терезу не так-то легко. – Прекрасно. И хватит.
Но он оказался прав.
– Помнишь, я ничего не сказала, когда ты ее уволил. Я даже согласилась с тобой. Да, Дженна обязана была сказать, что работает у тебя. Но я понимаю, почему она не сказала.
– Замечательно, и спасибо.
Но никакие усмешки остановить Терезу уже не могли.
– Даже когда она ушла, я ничего не говорила, хотя ты был похож на пантеру, угодившую лапой в капкан. Жалкое зрелище.
– Но-но…
– А сейчас я скажу, – она даже пальцем ткнула в его сторону, как будто он был нашкодившим десятилетним мальчишкой. – Можешь меня уволить, но, сам знаешь, все равно не найдешь лучшей помощницы, чем я…
Вот тут она права. Ник стиснул зубы и кивнул:
– Тогда песочь.
– Дженна не из тех, кто врет.
Он хмыкнул.
– Согласна, она не сказала, что у тебя работает. Но это ее единственная ошибка. Вспомни, я ее тогда тоже знала. Это прелестный ребенок с добрейшим сердцем.
Ник нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Ему не хотелось, чтобы Тереза оказалась права. Ему привычнее было думать, что Дженна – использовавшая его лгунья. Прекрасная женщина? А что ему с этим делать?
Тереза многозначительно добавила:
– А еще… я видела фотографию твоих сыновей.
– Это еще неизвестно, – поспешно возразил он.
– Каждый из них – вылитый твой портрет.
– Все младенцы похожи на Уинстона Черчилля.
Черт возьми, и опять она права! Ему ли не знать?
Тереза улыбнулась и покачала головой:
– Ну да, только, уверяю тебя, Черчилль никогда не выглядел так хорошо. У них твои глаза, твои волосы, твои ямочки, – она протянула руку и положила ладонь ему на лоб. – Она не лжет, Ник. Отец – ты. И тебе необходимо подумать, как с этим быть.
Он отвернулся к морю и подставил лицо ветру. Обычно огромное пространство успокаивало его, проливало бальзам на душу, что бы в ней ни творилось. Но сейчас это не помогало. А вдруг никогда уже не поможет?
Потому что если он стал отцом… то его отношения с этими малышами не могут ограничиться ежемесячным чеком. Будь он проклят, если его дети будут расти, не зная отца. Хочет Дженна, чтобы он был рядом, или не хочет, он будет участвовать в их жизни, даже если для этого придется отобрать их у матери.