— С вами будет говорить товарищ Сталин
В трубке я услышал глуховатый голос:
— Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:
— Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии. Я тут же отдал соответствующие распоряжения своему помощнику по ПВО генерал-майору М. С. Громадину. Вечером был у наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала-армии Г. К. Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны. Настораживала и подозрительная возня в немецком посольстве: сотрудники всех рангов поспешно уезжали на машинах за город.
Позднее снова зашел к Жукову.
— По донесениям штабов округов, — сказал он, — как будто все спокойно. Тем не менее, я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки.
Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил — наших и германских.
— У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, — коротко ответил Жуков.
Итак, реальная опасность войны возникла совершенно отчетливо».
Что мы поняли из приведенного выше отрывка? На начало войны Тюленев — командующий МВО! С ним говорит, как нас уверяет мемуарист, сам Сталин, — ив разговоре нет и тени намека на те перемены, которые произойдут с Иваном Владимировичем буквально через несколько часов. Что вызывает сомнение в этом отрывке? Как известно, еще 18 июня (!) был отдан приказ о приведении войск в полную боевую готовность при непосредственном участии в этом деле И. В. Сталина. И вдруг Сталин 21 июня (?!) интересуется у Тюленева о состоянии войск ПВО и дает тому указание довести боевую готовность данных войск до семидесяти пяти процентов. Мог ли состояться такой разговор Тюленева со Сталиным? Разумеется, вполне мог, но думается, только до 18 июня. В противном случае, Сталин выглядит полным «невеждой» в военных делах. Решил не «напрягать» Московский военный округ по части приведения его в полную боевую готовность? Не является ли этот эпизод попыткой уверовать нас в том, что Сталин был в Кремле 21 июня? Все-таки смущает отсутствие в «Журнале» 19 июня. У этих хрущевцев ничего просто так не бывает.