— Но, господин полковник, — возбужденно прервал его Батлер, — я присутствовал при допросе того типа, которого наш патруль задержал по дороге на виллу. На очной ставке с пленными эсэсовцами он признал, что является офицером СС, и рассказал целую историю о своей группе… Надеюсь, офицер разведслужбы сообщил вам об этом…
— Протокол у меня на столе, — подтвердил Скотт. — По заявлению этого капитана Шмидта, доктор, которого преследуют наши друзья, покончил самоубийством. Якобы уничтожив предварительно документы своей лаборатории. — Он многозначительно посмотрел на Батлера и добавил: — Я жду, вы меня спросите, почему я сразу не сообщил все этим несчастным, которые после всего пережитого отправились в погоню за доктором, подвергая себя новым опасностям. — Поскольку во взгляде Батлера он увидел, что угадал его мысли, продолжал: — Я не мог… Мне кажется, только надежда держит их на ногах… И вам я приказываю молчать… То, что они надумали сделать, — часть их жизни. Позволим же им эту ночь провести с надеждой…
— Вы правы, сэр! — согласился Батлер, вконец смущенный и все еще неуверенный, что Скотт простил совершенные им глупости. Еще меньше он верил в то, что ему будет позволено появиться перед этими людьми.
— Я приказал санитарному взводу осмотреть виллу и местность вокруг нее. Убрать трупы погибших эсэсовцев. Вам, Батлер, я приказываю лично вернуть этим людям оружие. Поступайте так, как вы сами предложили. Я даю вам полномочия на все, что сочтете необходимым, чтобы эти люди чувствовали себя у нас, как среди союзников. Проводите их наверх и со своим взводом оставайтесь в их распоряжении… Может, их надежда и не напрасна… Может, этот мерзавец обманул нас… Выполняйте приказание, лейтенант Батлер! — окончил Скотт и опустился в кресло.
Батлер вытянулся и чуть покраснел. Он был похож на новобранца, которому офицер впервые непосредственно отдал приказ. Последние слова Скотта звучали у него в ушах, напоминая о тех лучших днях, когда перед ним ставились куда более трудные боевые задачи. Это была миссия, о которой он не мог и мечтать.
— Так точно, господин полковник! — отчеканил Батлер со вновь обретенной уверенностью в голосе и открыто посмотрел на Скотта. Он был искренне благодарен полковнику и хотел, чтобы тот это знал. Однако не осмелился выразить свою благодарность словами. «Машинисту «Мичиган экспресс» это показалось бы до ужаса не по-военному…» — подумалось ему.
Батлер вышел торопливо, почти бегом.
Скотт сидел с закрытыми глазами. Он слышал, как захлопнулась дверь. Сон одолевал его, и не было больше сил сопротивляться. Полковник наконец заснул. В кошмарной глубине его сна отпечатались лица клейменых людей и портрет Адольфа Гитлера.