— Итак, когда она попросила вас взять ее с собой, вы считали, что она неопытная шестнадцатилетняя девочка?
— Вот именно.
— Когда же вы изменили свое мнение о ней?
— Она… Ну… убедила меня, что она не…
— Что «не»?
— Что не неопытная.
— Итак, вы решили, что можете, не испытывая угрызений совести, спокойно взять ее с собой в Данию?
— Ну, положим, угрызения-то у меня были, но с девчонкой было так… ну, весело, что ли, что неохота было с ней расставаться…
— Значит, вы с ней поехали за границу, выдав ее за жену?
— Да.
— А она не боялась, что семья будет о ней беспокоиться?
— Нет. Она мне сказала, что у нее еще две недели каникул и дома будут думать, что она у тетки в Мэйншиле. Тетке она сказала, что едет домой, а домой написала, что осталась у тетки.
— Вы помните, когда именно вы уехали из Ларборо?
— Помню. Двадцать восьмого марта во второй половине дня я договорился с ней встретиться на автобусной остановке в Мэйншиле. Там она меня и ждала и села ко мне в машину.
Перед тем как задать следующий вопрос, Кевин сделал паузу, чтобы присутствующие успели полностью оценить важность этого сообщения, и Роберт подумал, что если бы в зале суда не было ни одного человека, и тогда наступившая тишина не могла бы быть более мертвой.
— Итак, вы взяли ее с собой в Копенгаген. Где вы остановились?
— В отеле «Красные башмачки».
— Сколько пробыли там?
— Около двух недель.
В зале послышался ропот удивления…
— А затем?
— Ну, вернулись в Англию пятнадцатого апреля. Она мне сказала, что ей надо быть дома шестнадцатого. А по дороге вдруг говорит, что должна была вернуться одиннадцатого, и, значит, выходит, что уже четыре дня неведомо где пропадает…
— Она нарочно ввела вас в заблуждение?
— Да.
— Объяснила она вам, зачем это сделала?
— Да. Чтобы ей уже невозможно было вернуться. Заявила, что напишет домой, будто нашла работу, что живется ей хорошо и пусть они не беспокоятся.
— Ее не тревожило, что она причиняет страдание людям, которые ее любят?
— Ни капли. Она сказала мне, что жизнь дома ей давно осточертела.
И вновь Роберт, не удержавшись взглянул на миссис Уинн, но тут же отвернулся. Было видно, что она испытывает крестную муку…
— Ну, и как вы отнеслись к сложившейся ситуации?
— Обозлился поначалу. Она ведь поставила меня в жуткое положение!
— А за девочку вы не беспокоились?
— Да не так чтобы очень…
— Почему же?
— К тому времени я уже понял, что она из таких, которые не пропадут!
— Что именно вы хотите сказать?
— А то, что если что-то идет не так и кому-то от этого плохо, то уж во всяком случае не Бетти Кейн!
Это имя напомнило аудитории, что девушка, о которой идет тут речь, — Бетти Кейн! «Их» Бетти Кейн! Та самая, что похожа на святую Бернадетту! И в зале послышался звук, будто множество людей одновременно вздохнули.