Потом вернулся в рубку. Отрезав от электрического кабеля приблизительно пятнадцать футов, я снова вышел и привязал моторчик к ногам убитого. Я обыскал труп, хотя заранее знал, что ничего не найду: как-никак я имел дело со специалистом. Потом, направив луч фонаря на мертвое лицо, я посмотрел на него: этого человека я тоже не видел. Вынув из его руки пистолет и высвободив две перекладины у перил, я осторожно опустил в воду мотор, а потом труп. Оба ушли в темные воды Торбейской гавани, не издав ни малейшего шума. По пути я зашел в рубку, а потом вернулся в салон.
Дядюшка Артур и пленник тем временем успели изменить позиции. Человек стоял на ногах, словно пьяный, подпирая стену. Он вытирал носовым платком Дядюшки Артура свое окровавленное лицо, изредка издавая при этом стоны. Я не мог его упрекнуть: если бы мне перебили нос, выбили передние зубы и, возможно, сломали челюсть, я бы, наверное, тоже стонал. А Дядюшка Артур, держа в одной руке пистолет, а в другой — стакан с виски, сидел на банке и любовался плодами своей кровавой работы. На его лице застыло смешанное выражение довольства и отвращения. Когда я вошел, он поднял голову и кивнул в сторону пленника.
— Он измазал кровью весь ковер, — пожаловался он. — Что будем с ним делать?
— Сдадим в полицию.
— В полицию? Я полагал, что вы питаете к данному учреждению известное предубеждение.
— Предубеждение — не совсем подходящее слово, но ведь мы должны сдвинуть дело с мертвой точки.
— А что наш дружок, который лежит на палубе?
— Кто, извините?
— Ну, тот… сообщник?
— А-а. Того я сбросил за борт.
Дядюшка Артур добавил к пятнам на ковре еще несколько, пролив мое первоклассное виски, и переспросил:
— Что вы сделали?
— Уверяю вас: поводов для беспокойства никаких. — При этом я «показал рукой вниз. — Покоится на глубине в добрых сто футов. Я увеличил его вес, привязав к ногам тридцать фунтов металла.
— Вы хотите сказать, что отправили его на дно?
— А что я, по-вашему, должен был для него сделать? Организовать пышные официальные похороны? Кстати, прошу простить, но я забыл сказать, что он был мертв. Мне пришлось его убить.
— Пришлось! — Судя по тону, он разозлился. — Но с какой целью, Калверт?
— Ответ на этот вопрос один. И тут не требуется оправданий. Я убил его потому, что иначе бы он убил меня, потом вас, и тогда мы оба находились бы сейчас как раз там, где сейчас он. Неужели нужно искать оправдания, когда убиваешь убийцу? Даже если этот человек еще никого не убил, то сюда он явился именно для этого. И я покончил с ним без всякого сожаления.