Рафаэль следил за этой картиной как завороженный. Все мысли и чувства смешались в его душе. Он ждал, притихший и молчаливый. Два прекрасных существа делали первые шаги навстречу друг другу.
— Вы говорили, что ему нужна любовь, — откашлявшись, сказал он, когда Алессандра нашла в себе силы оторваться от лошади.
— Да, — кивнула она.
— Я тоже так думаю, — согласился Рафаэль. Он усадил ее в машину, попросил немного подождать и отправился к директору конюшни.
Вернувшись к машине, он увидел, что Алессандра спит. Голова ее неудобно упиралась в стекло.
Он включил двигатель, и она тут же открыла глаза.
— Извините, — пробормотала она. — Оказывается, горе отнимает у человека все силы.
Рафаэль кивнул.
— Поспите немного. Хотите, я опушу вам сиденье?
— Нет-нет, спасибо, — из вежливости запротестовала она.
Но когда машина проехала пару миль, ее голова стала безудержно клониться на грудь. Рафаэль осторожно остановил машину на обочине и нажал на кнопку. Сиденье плавно приняло почти горизонтальное положение. Алессандра спокойно спала, руки ее были сложены на груди, губы чуть приоткрыты. Он достал сигарету, зажег ее, медленно затянулся и принялся с интересом рассматривать спутницу.
Ее густые светлые волосы рассыпались по сиденью, открыв лицо и чудесную нежную кожу. Привыкший к смуглой красоте матери и сестры, он был заворожен фарфоровой прелестью Алессандры. Розовая светящаяся кожа, правильный овал лица, которое, возможно, слишком строгий критик счел бы несколько удлиненным и жестковатым для классического типа женской красоты. Но именно этот овал придавал лицу Алессандры особую красоту и индивидуальность. Оно казалось Савентосу необыкновенно притягательным. Ее красота не соответствовала общепринятым канонам. Должно быть, такие лица были у средневековых дев-воительниц. Не потому ли Алессандра так волновала Рафаэля?
Он обвел глазами ее фигуру. Легкая ткань платья обтягивала округлые бедра и высокую грудь, неожиданно пышную для девушки с длинными ногами и тонкой талией. Безусловно, Алессандра Ксавьер волновала и вызывала желание. Она была очень женственна.
Словно ощутив опасность, она открыла глаза. Повернула голову, сонно посмотрела на Савентоса и на мгновение смутилась.
— Рафаэль, в Англии мужчину, глазеющего на спящую женщину, называют Любопытным Томом, и это вовсе не комплимент…
Он сунул окурок в пепельницу и улыбнулся.
— Ну вот, вы опять меня обижаете. — Рафаэль в душе похвалил себя. Разве Алессандра могла бы пошутить — хотя бы так незатейливо, — оставь он ее наедине с печальными мыслями? А так… В этот мрачный день он сумел подарить ей немного радости. Как ни глупо, он и сам был рад этому.