Первая шеренга легионеров, пытаясь выйти в тыл врага, выгнулась вокруг клина викингов, как полоса стали. Но проход был слишком узким, а лучники пиктов слишком меткими. На таком малом расстоянии поражающая сил стрел была страшна. Они пробивали щиты и панцири, насквозь пронзая воинов.
Римляне отступали, окровавленные, практически разбитые, а викинги, топча погибших, сомкнули ряды. По всей ширине их строя лежали убитые римляне.
Кормак вскочил, размахивая руками. По этому знаку Домнаил и его люди галопом въехали из укрытия на склон. Они быстро построились вдоль хребта над ущельем. Кормак сел на коня, которого ему подвели, и нетерпеливо всматривался в противоположный склон. Там не было никаких признаков жизни. Где же Бран, где его бритты?
Внизу легионеры, разъяренные неожиданным сопротивлением горстки защитников, сменили строй. Повозки, которые некоторое время стояли, тяжело покатились вперед, и вся колонна снова двинулась, как будто собиралась пробить себе дорогу своей массой. Легионеры бросились в атаку, впереди была галльская центурия. На этот раз атака всей армии — тысячи двухсот человек— должна была удаться. Воинов Кулла смяли бы и втоптали в землю. Люди Кормака дрожали от нетерпения, ожидая, когда пробьет их час.
Вдруг Марк Силий обернулся и посмотрел на запад, где на фоне неба вырисовывалась длинная шеренга всадников. Даже на расстоянии Кормак заметил, что римский вождь побледнел; он, наконец, понял, с кем пришлось сражаться. Ловушка — пронеслось, по-видимому, в его сознании, и дальше, в смятении — поражение, опала, кровавый конец. Он знал, что отступать уже слишком поздно. Поздно перестраиваться и устанавливать четырехугольником повозки. Был только один выход, и Марк, опытный, хотя и совершивший непростительную ошибку воин, сразу выбрал его. Голос Силия пробился сквозь шум битвы, как боевой сигнал, он донесся даже до Кормака. Галл не понял слов, но смысл приказа ему был ясен. Марк приказал легионерам разбить маленький отряд викингов и таким образом прорубить себе дорогу из ловушки, прежде чем она совсем захлопнется.
Теперь легионеры осознали всю тяжесть своего положения. С отчаянной решимостью они бросились вперед, на врага. Стена щитов качнулась, но не поддалась. Дикие лица галлов и более сдержанные италийцев горели над щитами бешеной ненавистью. Отталкивая друг друга, они наносили смертельные удары, убивали и погибали в кровавой битве.
Топоры поднимались и падали, копья ломались о выщербленные мечи.
Но где же Бран и его колесницы? Еще несколько минут такой бойни, и из викингов ни один не останется в живых! Уже сейчас они падали один за другим, правда, оставшиеся по-прежнему смыкали строй. Эти дикие северяне умирали стоя, на одном и том же месте, а львиная грива Кулла чернела среди их золотоволосых голов, как боевой стяг. Его красная от крови булава разила врагов, оставляя за собой красное месиво.