— Клянусь кровью Тора! Ворота не выдержали! Они уже внутри!
Воинственный клич пиктов приближался.
— Выпусти меня, старый дурак! — завопил Кормак. — Потом будешь стонать!
Дрожа от страха, Гримн вошел в тюрьму, но из-за дверей выскочила темная фигура и схватила его за волосы, задирая вверх голову. Викинг страшно завыл, острие ножа вонзилось в сморщенную шею. Стоя над еще вздрагивающим трупом, пикт присматривался к Кормаку. Тот уже приготовился к смерти, как вдруг узнал в убийце Бурллу.
— Ты убил Аслафа и Хорди. Я видел это, прежде чем ушел в лес, — Бурлла говорил с каменным спокойствием. — Я приказал своим, чтобы тебя не трогали. Ты ненавидишь Торвальда так же, как и я. Я выпущу тебя — ищи мести. Торвальд скоро вернется, тогда я перережу ему горло. И на Гдаре больше не будет норманнов. Все вольные люди острова собрались, чтобы помочь нам, и можно считать, что Торвальд уже мертв!
Он освободил Кормака, тот немедленно схватил оружие и ключи и спросил:
— Ты не знаешь, где сидит тот, кого называют юттом? Бурлла показал ему здание по другую сторону площади,
уже занимавшееся огнем, перед которым кипел бой. Кормак кивнул и помчался в указанном направлении. Куда пошел Бурлла, он не видел, да его это и не интересовало. Пикты успели уже поджечь все, что могло гореть: скаллу, конюшню, склады, частокол. Возле скаллы и частокола отчаянно сопротивлялись последние оставшиеся в живых защитники. Нападающих и вправду были тысячи. Они наседали на викингов, которые хотя и возвышались над ними, как башни, но все же были подавлены численным превосходством пиктов. Предсмертные крики возносились к освещенному пламенем небу, но пробегавший между воинами Кормак не услышал ни одной мольбы о пощаде. Обе стороны сражались с такой яростью, что не прочили пощады и никого не щадили. Норманнские женщины сыпали проклятьями и бились рядом с мужчинами, погибая рядом с ними. Норманнских детей убивали так же, как раньше — пиктских. Кормак не участвовал в этой бойне, у него не было здесь друзей, а каждый из сражавшихся мог при первом удобном случае перерезать ему горло. Он использовал меч лишь затем, чтобы парировать случайные удары. Его и в самом деле никто не атаковал, и он практически без помех добежал до цели и быстро отпер двери. Кельт успел вовремя — крыша уже загорелась, внутри было полно дыма. Он с трудом нашел в углу того, кого искал. При его появлении цепи загрохотали, и голос со свойственным юттам акцентом произнес:
— Убей меня. Меч лучше, чем огонь.
— Я пришел спасти тебя, — шепнул Кормак и опустился на колени рядом с ним. Как только он вытащил пленника наружу, пылающая крыша рухнула. Жадно хватая воздух, он присмотрелся к спасенному. Перед ним стоял рыжеволосый великан, грязный и полуголый после долгих недель, проведенных в плену, но взгляд его сохранял властность.