— Мы присягали, когда был жив Рогнар, но после того, как он погиб от стрелы римского легионера, мы считаем себя свободными от присяги и пойдем в бой только с нашим королем.
— Но против людей с вересковых равнин твои товарищи пойдут и с тобой, — как бы невзначай бросил Бран.
— Да, — викинг бесстыдно поглядел Брану в глаза. — Пришли нам короля, или завтра мы перейдем на сторону римлян.
Бешенство, казалось, выпрямило спину Брана и прибавило ему роста. Возвышаясь над викингами, он выругался:
— Предатели! Лгуны! Вы были у меня в руках! Да, выхватывайте мечи, если хотите! Кормак! Оставь свой клинок в ножнах. Эти волки не отважатся укусить короля. Вульфер, вспомни, ведь я даровал вам жизнь и свободу, хотя мог уничтожить вас. Вы приплывали сюда на своих кораблях и нападали на страны Юга, как гром среди ясного неба. Вы опустошали наши побережья, дым горящих деревень густым облаком висел над вересковыми пустошами, над берегами Каледонии. Я устроил на вас засаду, когда вы были заняты поджогами и грабежами, когда кровь моих людей обагряла ваши руки. Я сжег ваши длинные ладьи и заманил вас в ловушку, причем у меня было втрое больше лучников, чем у вас, когда мы укрылись на пустоши.
Мы могли перестрелять вас, как загнанных волков, мои люди пылали жаждой мести, но я оставил вас в живых, а вы присягнули мне, что будете воевать на моей стороне.
— И это значит, что мы должны умереть теперь, потому что пикты воюют с Римом? — выкрикнул какой-то бородатый пират.
— Вы отдали мне в залог вашу жизнь, — ответил Бран. — Вы пришли, чтобы грабить, и я не обещал вам, что отпущу вас живыми и здоровыми обратно на Север, да еще и с добычей. Вы поклялись принять участие в одной битве против римлян под моим знаменем. Вот тогда я помогу тем, кто останется жив, построить корабли, и они смогут отплыть, куда захотят, вместе с большей частью трофеев, добытых у римлян. Рогнар соблюдал присягу, но погиб в стычке с разведчиками легионеров. А теперь ты, Вульфер, сеешь раздор и подбиваешь своих товарищей к тому, что должно внушать отвращение каждому настоящему викингу, — ты хочешь нарушить присягу, принесенную на мече!
— Мы не нарушаем никакой присяги, — огрызнулся викинг, и король почувствовал, что его германское упорство сломить труднее, чем превратить в лояльность ненадежную горячность кельтов.
— Дай нам короля, который не будет ни пиктом, ни галлом, ни бриттом, и мы умрем за тебя. А если ты не дашь нам его, то завтра мы будем сражаться на стороне величайшего из всех вождей — императора Рима!
На мгновение Кормаку показалось, что в гневе король пиктов выхватит меч и прикончит викинга. С трудом сдерживаемое бешенство, горящее в глазах Брана, заставило Вульфера из осторожности отступить на шаг и схватиться за меч.