– Правда-правда! – вскричала Розамунда. – Папенька, она такая умная, что может стать гувернанткой в самой знатной семье!
Я подумала про себя, что предпочту мое нынешнее место любой самой знатной семье в стране. Мистер Оливер с большим уважением заговорил о мистере Риверсе, о его семье. Он сказал, что это один из стариннейших родов в здешних краях, что предки мистера Риверса были богаты, что некогда весь Мортон принадлежал им, и даже теперь, по его мнению, человек, носящий эту фамилию, мог бы, если бы пожелал, получить согласие любой невесты. Он выразил сожаление, что столь талантливый во всех отношениях молодой человек решил стать миссионером – такая напрасная растрата многообещающей жизни. Иными словами, отец Розамунды не стал бы препятствовать ее браку с Сент-Джоном. Мистер Оливер, видимо, считал, что хорошее происхождение молодого священника, его старинная фамилия и сан вполне компенсируют отсутствие состояния.
Был праздник – пятое ноября. Моя маленькая служанка помогла мне прибраться в доме и ушла, весьма довольная пенни, который получила за свои труды. Все вокруг меня сияло безупречной чистотой – выскобленный пол, начищенная решетка очага и отполированные стулья. Я и сама приоделась. В моем распоряжении теперь был целый свободный день.
Перевод нескольких страниц с немецкого языка занял час, затем я достала палитру, карандаши и взялась за более приятное, потому что более легкое дело – приступила к завершению портрета Розамунды Оливер. Голова была уже закончена, оставалось только закрасить фон и отретушировать драпировку. Ну и добавить чуточку кармина на пухлые губки, там и сям оттенить кудри, наложить больше тени на ресницы над лазурными глазами. Я была поглощена этими мелкими деталями, когда, отрывисто постучав, мою дверь открыл Сент-Джон Риверс.
– Я пришел посмотреть, как вы проводите свой свободный день, – сказал он. – Надеюсь, не в размышлениях? О, прекрасно! Пока вы рисуете, вас не может мучить одиночество. Как видите, я все еще вам не доверяю, хотя до сих пор ваше терпение кажется неистощимым. Для вечерних развлечений я принес вам книгу.
И он положил на стол новинку – поэму, одно из тех истинно высоких произведений, которые столь часто радовали счастливых читателей той поры – золотого века современной литературы. Увы! Нынешние читатели не столь взысканы судьбой. Но не падайте духом! Я не прерву повествование, чтобы порицать или сетовать. Я знаю: поэзия не погибла и гении не исчезли. Да и Маммона не приобрел власти заключать их в оковы или сражать. Придет день, и они заявят о своем существовании, о своем присутствии в нашей жизни, своей свободе и мощи. Могучие ангелы в безопасности Небес, они улыбаются, когда торжествуют низкие душонки, а слабые оплакивают их гибель. Поэзия уничтожена? Гении изгнаны? Нет! Посредственность, не допускай, чтобы зависть внушала тебе подобные мысли! Нет, они не только живы, но и царят, и дарят спасение. Без их Божественного влияния, разлитого повсюду, вы пребывали бы в аду – аду вашего собственного ничтожества!