А Ресничка скалится. Скалится и тычет. И орет:
– Ну, зиваль! Зиваль свой мент! Ну, где твой мент, да-а? Ты зиваль, мент не пришель! Я посмотрю, слющь! Я вот тебя убиваль сейчас, ну и где твой мент, да?
И ничего не происходит. Ничего.
Крюгер схватил со стойки салфетку, побежал к двери, на ходу вытирая лицо. Кто-то кинулся наперерез, не всерьез, а типа попугать. Под жопу дали. Он чуть не выбил грудью стекло.
На улице – рыжий неживой свет фонарей.
Люди с такими же неживыми лицами. Идут, спешат, косятся на него. Линия перспективы уходит не туда, куда ей положено, не вдаль – куда-то внутрь, в область солнечного сплетения.
Пулю он догнал через квартал, думал уже всё – на такси уехала. Не уехала. Не плакала, шла ровно, с высоко поднятой головой, не спешила даже как будто. Крюгер впервые тогда представил, какая она будет в двадцать, в двадцать пять лет. На нее все будут оглядываться. Пробки на дорогах. Разбитые бамперы. Разбитые лица. Кровь. Все так и будет, как сегодня, как сейчас.
– Что он сделал? – крикнул он.
Пуля подняла лицо, свое удивительно красивое лицо, глядя на которое невозможно не улыбнуться, если даже твое собственное разбито до кости.
– Не знаю, – сказала она. – Не понимаю. Он зачем-то забрал мой сотовый. Выхватил из сумочки и не отдал. Он ведь не грабитель, это совсем не то... Я точно знаю. Он – извращенец какой-нибудь, да? Скажи, Крюша, это так? Зачем ему мой сотовый?
* * *
– Поликарпов Дмитрий Михайлович. Так, – сказал Леший, посмотрел внимательно на Рыбу, вернул ему паспорт и написал у себя в блокноте, вверху страницы: «Поликарпов».
Все семейство в полном составе – три штатные единицы – стояло перед ним, занимая мизерную часть коридора, по которому легко мог проехать БМП, в варианте «с бойцами на броне». Ну и квартирка, мама родная. Леший думал, такие хоромы бывают только в мосфильмовских салонах, где снимают что-нибудь про александровскую или николаевскую Россию, исторические сериалы какие-нибудь. А вот поди ж ты – в жизни тоже есть место чуду. Причем дом-то не такой и старый, квартал строился в 90-е или даже чуть позже.
– А вы, значит, родители. Поликарповы Михаил Семенович и Инна Сергеевна...
– Так точно! – по-военному доложился глава семейства, долговязый тонконогий пузан, бывший директор металлобазы, автор и исполнитель хитроумных схем по списанию неликвидов, на средства от выручки коих, как Леший понимал, и выстроены эти немыслимые в центре Москвы квадратные метры.
– А вы, собственно, на основании чего?.. По какому, собственно, вопросу? – поинтересовалась Инна Сергеевна.