При такой нехитрой конспирации он безнаказанно резвился лет семь. Поймали его случайно: молодые люди из пригородного поселка пошли в лесок пожарить шашлычок и выпить, да попали на ту самую опушку... Застукали «на горячем», скрутили, сдали в милицию. Девушка чудом осталась жива, дала показания. Блинова признали вменяемым, присудили к расстрелу, потом «вышку» заменили пожизненным. Из доказанных эпизодов на нем двенадцать убийств и изнасилований. На самом деле было больше. Он сам не помнит сколько.
В следственном изоляторе Блинова сразу же «опустили» и «загнали под шконку» – самого избили, изнасиловали и заставили спать возле параши. На всех пересылках его продолжали бить, насиловать и топить в параше, но эта гнида оказалась живучей и в конце концов прибыла на «Огненный». Здесь нет «арестантского общества» – сидят по двое, причем таких мерзопакостных монстров, как Блинов, много, иногда они между собой уживаются, иногда – нет.
С этой гнидой никто не уживался. Он сидел в двух камерах – седьмой и второй, в каждой были скандалы и драки. Пару раз его чуть не задушили спящим, потом он задушил своего сокамерника, хотя по официальным данным тот умер от внезапного инфаркта. Тогда же первый мой сосед, убийца Синюхов, – кстати, вполне приличный человек, умер от старости. И Блинова перевели ко мне, уравняв, таким образом, полковника ракетных войск с сантехником-маньяком. Почти пять лет Блинов живет в тринадцатой. Как же я его ненавижу! Как я хочу его убить!
– Шпионов надо расстреливать! – в очередной раз начинает он, щуря белесые глаза и гадко улыбаясь. – Бандитам, убийцам жизнь оставлять, а вас расстреливать! Потому что вы, паскуды, Родину продаете!
– Заткнись, гнида! Я полковник, я Родине пользу приносил, у меня выслуги почти тридцать лет, – не выдерживаю я. – Вот в чем был смысл моей жизни! На дальних полигонах служил, подземные дежурства нес, наконец, налоги платил. Если положить на весы эту пользу и тот вред, за который меня осудили, то польза в сто раз перевесит! Понятно, развратное животное? А ты только водку жрал да насиловал всех, кто попадался, да душил. Что ты еще полезного в своей поганой жизни сделал? Сливной бачок починил?
– Зато я Родину не предавал! У меня что-то святое за душой есть!
– Конечно. Беспомощных женщин и детей мучить и убивать... Вон, нимб вокруг башки светится...
– Ты такой же убийца, как я, точно такой же! – орет Блинов, и его бледное прыщавое лицо розовеет. – Нет, еще хуже меня! Друзей убил, Иуда!
Меня забирает. Какой-то туман в голове. Тоже начинаю орать: