Он глубоко вздохнул, затем вдруг вскочил и в новом приступе радости задрыгал ногами и, вскинув руки, закричал:
— Но теперь все позади! Господи, неужели я здесь, в Англии, целый и невредимый? Неужели мои страдания закончились?
Я бросил сигарету в пепельницу и сказал:
— Мне кажется, Дронкерс, что ваши настоящие страдания начинаются только теперь.
II
Наступила тишина. Дронкерс сел и пристально посмотрел на меня. Я тоже внимательно наблюдал за ним.
— Извините меня, сэр, — сказал он, — по-видимому, я ослышался.
— Нет, Дронкерс, именно это я и хотел сказать. По-моему, ваши неприятности, или, как вы говорите, «страдания», вовсе не закончились. Вы рассказали мне очень интересную историю. Пожалуй, она напоминает сочинения знаменитого американского писателя Эдгара По. Если вы помните, у него есть один сборник рассказов под названием «Рассказы о таинствах и воображении». Так вот, ваш рассказ действительно таинственный и к тому же является плодом вашего воображения. Словом, я подозреваю, что вы все это придумали. Скажите-ка лучше всю правду.
Он вытаращил глаза и судорожно облизал сухие губы. И вдруг его неподдельное удивление перешло в гнев.
— Простите, сэр, но вы обвиняете меня во лжи? Это чудовищное обвинение. Вы оскорбляете меня.
Я наклонился вперед.
— Скажите, Дронкерс, почему вдруг вашему приятелю Гансу пришло в голову покончить жизнь самоубийством?
Он растерянно заморгал.
— Самоубийством? О чем вы говорите?
— Не думаете ли вы, что роттердамский делец уже разыскивает свое пропавшее судно? Немецкие часовые видели, как Ганс вывел его из бухты, но Ганс вернулся домой, а лодка исчезла. Разве это не покажется странным? Этот делец не примирится с потерей хорошего судна. Ведь в военное время трудно приобрести новое. Он наверняка сообщит в гестапо о поведении Ганса. А что тот скажет в свое оправдание? Гестаповцы могут быть очень грубыми, когда захотят.
Дронкерс опять широко открыл глаза.
— Задумывались ли когда-нибудь вы, — продолжал я, — или сам Ганс, что вы толкаете его в сущности на самоубийство, и всего за каких-нибудь сорок фунтов стерлингов?
Дронкерс отрицательно покачал головой. В глазах у него стояли слезы.
— О господи, — пробормотал он, — об этом мы не подумали…
— Дальше, — сказал я, — человек, который поехал в Роттердам, чтобы на лодке или как-нибудь иначе бежать в Англию, никогда не зашел бы в единственное роскошное кафе, не пострадавшее от бомбардировок. Скажите, зачем вы это сделали? Вы пошли в то единственное в Роттердаме место, где не могли встретить ни одного моряка. Почему вы не пошли в любой портовый кабачок? Ведь там всегда полно моряков.