История, как и другие науки, не может исходить из неприкасаемых априорных данных. В Нюрнберге были провозглашены цифры, самые важные из которых оказались ложными 4 миллиона погибших в Освенциме были заменены на "немногим более миллиона", и даже власти были вынуждены согласиться с этим пересмотром и заменить мемориальные доски.
Догма о "шести миллионах" уже ставится под сомнение даже самыми рьяными защитниками теории геноцида, такими как Рейтлингер, который в своей книге "Окончательное решение* пришел к цифре 41/2 миллиона, и больше не используется в научной литературе, хотя остается темой пропаганды и навязывается по-прежнему общественному мнению и школьникам.
Показывая тщетность этих априорных арифметических вычислений, мы не стремимся к их проверке и пересчету, а только хотим показать, что умышленное стремление продлить существование лжи заставляет систематически и произвольно фальсифицировать историю. Приходится, чтобы действительный мартиролог евреев не стал "банальным", не только отодвигать на второй план всех остальных, включая 17 миллионов погибших советских граждан и 9 миллионов немцев, но и придавать реальным страданиям сакральный характер (под именем Холокоста), отказывая в этом всем остальным. Приходится для достижения этой цели нарушать все элементарные правила юриспруденции и установления истины. Приходится, например, утверждать, будто "окончательное решение" означает истребление, геноцид, хотя ни один текст не допускает подобную интерпретацию, так как речь все время шла об изгнании всех евреев из Европы. Но и это само по себе было чудовищно.
Для этого приходится фальсифицировать все документы, например, переводить "пересылку" как "истребление". Подобный метод интерпретации позволяет говорить невесть что о любом тексте. Так ужасное массовое уничтожение стало "геноцидом".
Приведем лишь один пример подобной тенденциозной манипуляции с текстами. В своей книге "Крематории Освенцима" (1993) Жанн-Клод Прессак с таким старанием нагромождает дополнительные ужасы, хотя цифры смертности и без того ужасны, что каждый раз, когда он встречает немецкое слово, обозначающее "морг", он переводит его как "газовая камера" (например, на с. 65). Здесь же он вводит замечание о "кодированном языке", говоря, что палач (по имени Мессинг) "не решался писать, что "морг" это газовая камера" (с. 74).
Но гипотеза о "кодированном языке", постоянно используемая для того, чтобы заставить тексты говорить то, что от них хотят, чтобы они говорили, совершенно безосновательна, прежде всего потому, что Гитлер и его сообщники, как мы уже показали, никогда не пытались скрыть другие свои преступления, а цинично объявляли о них ясным языком; во-вторых, потому, что англичане продвинулись очень далеко в технике дешифровки кодов и располагали дешифрованными посланиями, число которых должно быть огромным, если нужно было наладить столь гигантское техническое производство, как промышленное уничтожение миллионов людей.