Они нырнули еще ниже, сквозь мили и тысячелетия, в настоящее небесное лето: воздух здесь был настолько голубой, что покрылся фиолетовой патиной. И снова вокруг них образовалось их собственное пространство, как это происходило каждый раз, и время остановилось.
Но не движение! Движение для них не прекращалось. Или вы не в курсе, что ничто в пустоте все же может двигаться? А уж тем более они в собственном пространстве! Там была динамика; был поддерживающий вихрь; там была полная безмятежность стремительного перемещения.
Но разве движение не является простым взаимоотношением пространства и времени? Нет. Это общая идея для людей, живущих в мирах, но это субъективная идея. Здесь, за пределами возможного влияния любых миров, существовало безотносительное движение.
— Велкин, ты выглядишь сегодня как-то иначе, — удивленно произнес Джозеф Олзарси. — Почему?
— Я не знаю. Чудесно быть иной, и я чудесная.
— Как будто чего-то не хватает, — сказал Икарус. — Думаю, не хватает какого-нибудь изъяна.
— Но я лишена изъянов, Икарус.
Они были в главном, вечном моменте, и он не кончался, не мог кончиться, он все длился и длился. Если бы теперь что-то и случилось, то только в скобках к данному моменту.
— Пора обсудить еще раз, — задумчиво произнес Икарус спустя некоторое время. (Нет времени или промежутка времени в моменте, есть только в скобках.) — Надеюсь, это последнее обсуждение. Мы, разумеется, находимся в нашем собственном пространстве вне времени и его касательной. Однако земля, какой бы она ни была, приближается с большой вероятностью и скоростью.
— Но она ничто для нас! — внезапно взорвался Карл Влигер изнутри хтонической и фаллической страсти. — Мы можем расколотить ее вдребезги! Мы можем разнести ее на куски, как глиняную мишень! Она не может мчаться на нас, как бешеная собака. Стоять, мир! Рядом, ты, шавка! Рядом, я сказал!
— Мы приказываем одному миру «Восходи!», и он восходит, а другому «Рядом!», и он следует по пятам, — небо-высказался Икарус в своей динамичной безмятежности.
— Пока еще нет, — предупредил Джозеф Олзарси. — Завтра будем готовы абсолютно. Сегодня пока нет. Возможно, мы могли бы разбить мир, как глиняную мишень, если бы пожелали, но мы не станем его хозяевами, если разобьем.
— Мы всегда можем создать другой мир, — разумно заметила Велкин.
— Безусловно, но этот — наш тест. Мы пойдем к нему, когда он склонит перед нами голову. Мы не можем позволить ему наброситься на нас. Стоять! Стоять там, тебе говорят!
И стремительно приближающийся мир испуганно замер.
— Мы спускаемся, — сказал Джозеф. — Мы позволим ему подняться, только когда он будет как следует разрушен.