, однако, что «по числу одно [образуют] те [вещи], у которых материя одна»
[2]. При этом все, что едино «по числу», необходимо едино и «по виду», т. е. обязательно предполагает качественное тождество вещей, а обратной зависимости нет: «…то, что едино по виду, не все едино по числу»
[3].
Наиболее остро проблема единства встает в философии Нового времени как проблема единства мышления и действительности. В ходе многовековой борьбы материализма и идеализма постановка этого вопроса принимала самые разнообразные формы (например, единство бога и человека в богочеловеке, и т. д.). Подлинное ядро проблемы обнаружилось в споре о том, где находится основание единство теоретического знания: в единстве, т. е. во всеобщей связи материальных явлений, или же в имманентной природе познавательных способностей субъекта. Материалисты (Спиноза, Дидро, Гольбах, Фейербах) усматривают единство мира в его материальности, а единство знания (системы представлений и понятий) толкуют как проявление этого универсального единства в сознании, как его отражение.
Кант, отказываясь решать вопрос о единстве явлений вне сознания, сводит проблему единства к проблеме единства субъекта, усматривая в «единстве апперцепции» «трансцендентальную» основу единства знания, т. е. толкует категорию единства прежде всего субъективно-психологически. Гегель, подвергая критике «психологизм» Канта, пытается истолковать единство как универсально-логическую категорию, приложимую также и к вещам вне сознания. Однако единство вещей вне сознания принимается в расчет лишь постольку, поскольку оно толкуется как продукт деятельности абсолютного мышления, и потому только как идеальное единство. «Мышление продуцирует единство и таким образом оно продуцирует само себя, ибо оно есть единое»[4]. Гегель отказывается от понимания единства как простого абстрактного тождества (или одинаковости) вещества или строения (форм) вещей и толкует единство как конкретное тождество явлений, т. е. как единство различного и противоположного. Такое единство осуществляется, согласно Гегелю, лишь путем их превращения друг в друга, как переход, и притом как переход противоположностей, постоянно совершающийся в процессе развития. В этом понимании единство осуществляется как раз через свою собственную противоположность — через различие и противоположность. Гегель предостерегает против понимания единства как продукта «внешней рефлексии», объединяющей разные явления на том основании, что и в том, и в другом можно заметить нечто «одинаковое», «одно и то же». Ибо при этом единство оказывается чем-то совершенно внешним по отношению к различиям (ко многому) и, во-вторых, само по себе случайно, формально, субъективно и распадается на совершенно неопределенное множество разных единств, оказываясь тем же самым, что и неопределенное множество.