— Но я уверен, что там что-то было. Кин тоже чувствовал это.
— Ну, предположим, что он действительно смотрел на нас каким-то образом. И что мы можем поделать с этим?
— Ничего. Но мне это не нравится. Мне не нравится, что он может следить за нами… если происходит именно это. Я боюсь.
Стью докурил сигарету, аккуратно затушил ее о камень, но не двинулся к спальному мешку. Он взглянул на Кина, который лежал возле костра, положив морду на лапы, и наблюдал за ними.
— Значит, Гарольд мертв, — наконец произнес он.
— Да.
— Значит, все было напрасно. Напрасно он погубил Сьюзен и Ника. Погубил и себя тоже.
— Согласен.
Больше сказать было нечего. На следующий день после того, как они прошли туннель Эйзенхауэра, они наткнулись на тело Гарольда и нашли его покаянное предсмертное послание. Скорее всего, он и Надин проехали по перевалу Лавленд, потому что рядом с Гарольдом был его мотоцикл — вернее, то, что от него осталось, — а Ральф утверждал, что по туннелю невозможно было бы проехать даже детской коляске. Сарычи крепко поработали над телом, но в окоченевшей руке Гарольд крепко сжимал блокнот. «Кольт» был засунут в рот, словно гротескное подобие леденца, и, хотя они и не похоронили Гарольда, Стью убрал пистолет. Он сделал это очень осторожно. От зрелища того, как тщательно темный человек разрушил Гарольда и как затем беззаботно отшвырнул его прочь, когда Гарольд сыграл свою роль, ненависть Стюарта к Флеггу стала еще сильнее. От этого у него возникло чувство, что они выступили в безумный, безнадежно ребячливый крестоносный поход, но он знал, что им следует поторопиться, и труп Гарольда с раздробленными ногами преследовал его так же, как застывшая гримаса Волчьей Добычи преследовала Ларри. Стью обнаружил, что ему хочется отплатить Флеггу за Гарольда так же, как и за Сьюзен и Ника… но в нем все больше и больше росла уверенность, что у него не будет такого шанса. «Но тебе хочется следить, — мрачно подумал Стью. — Ты хочешь знать, когда я доберусь до тебя, чудовище».
Глен встал, поморщившись.
— Пойду и я спать, Восточный Техас. Не уговаривай меня остаться. Дело безнадежное.
— Как твой артрит?
Глен улыбнулся:
— Не так уж плохо. — Но к спальному мешку Глен пошел, прихрамывая.
Стью подумал, что, пожалуй, не стоит курить вторую сигарету — выкуривая две-три в день, он истощит свой запас к концу недели, — но потом все же закурил. В этот вечер было не так уж холодно, но не могла быть никаких сомнений, что в этих местах лету пришел конец. И от этого щемящая грусть охватила Стью — у него было сильное предчувствие, что больше он не увидит ни одного лета. Еще в начале этого лета он был временным рабочим на маленьком заводе, где изготовляли карманные калькуляторы. Он жил в маленьком городке под названием Арнетт и большую часть времени проводил на станции техобслуживания Билла Хэпскома, прислушиваясь к болтовне об экономике, правительстве, тяжелых временах. Теперь Стью считал, что никто из них даже не догадывался, что такое настоящие трудные времена. Он докурил сигарету и бросил ее в костер.