собака!
Кин принес ему кролика. Стью достал складной нож, раскрыл его и разделал кролика тремя быстрыми движениями. Вынув дымящиеся внутренности, он подвинул их собаке.
— Хочешь?
Кин хотел. Стью снял с кролика шкурку. При мысли, что придется есть мясо сырым, у Стью подвело желудок.
— Дрова? — без особой надежды обратился он к собаке. По дну оврага повсюду были разбросаны ветки, обломки деревьев, принесенные сюда паводком, но Стью не мог дотянуться до них.
Кин завилял хвостом, но не сдвинулся с места.
— Апорт? А…
Но Кин уже исчез. Он помчался к восточному склону оврага и вернулся с огромным куском дерева в пасти. Положив его рядом со Стью, он тявкнул. Хвост его заходил ходуном.
— Хорошая собака, — повторил Стью. — Провалиться мне на этом месте! Апорт, Кин.
Заливаясь радостным лаем, Кин снова убежал. За двадцать минут он натаскал достаточно веток, чтобы развести большой костер. Стью аккуратно наломал щепочек для растопки. Проверив положение со спичками, он выяснил, что у него целая книжечка и еще половина. Со второй спички он разжег растопку и стал осторожно подкладывать ветки. Вскоре занялось благодатное пламя, и Стью как можно ближе передвинулся к костру, сидя на спальном мешке. Кин, положив морду на лапы, тоже устроился возле костра.
Когда пламя разгорелось ровно, Стью начал поджаривать кролика. Вскоре запах поджариваемого мяса стал таким сильным и аппетитным, что у него заурчало в желудке. Кин тоже напрягся, не отводя взгляда от кролика.
— Половину тебе, половину мне, хорошо, приятель?
Через четверть часа Стью снял кролика с огня и разорвал его на две половины, умудрившись при этом не сильно обжечь пальцы. В некоторых местах мясо подгорело, кое-где было полусырым, но оно затмило собой самую изысканную пищу. Стью и Кин с наслаждением ели мясо… а когда они заканчивали есть, раздался замораживающий душу вой.
— Господи! — с набитым ртом произнес Стью.
Кин, вскочив, ощетинился и угрожающе зарычал.
Обойдя вокруг костра, он снова зарычал. Что бы там ни было, но оно замолчало.
Стью лежал, сжимая одной рукой камень, а другой — раскрытый нож. Звезды в вышине были холодны и безразличны. Мысли его обратились к Франни, но он немедленно отогнал их. Правда, желудок теперь был полон, но боль в ноге не давала покоя. «Я не смогу заснуть, — подумал Стью. — Еще долгое время я не смогу спать».
Но он уснул, приняв таблетку Глена. А когда костер догорел, Кин подошел ближе и улегся рядом со Стью, согревая его собой. Вот как получилось, что в первую ночь, когда их отряд разделился, Стью ел, когда остальные были голодны, и хорошо спал, в то время как сон остальных прерывали кошмары и предчувствие неминуемой, приближающейся гибели.