Лифт остановился, двери открылись, и Денни вошла в апартаменты. Слева она увидела стеклянную, от пола до потолка, дверь, которая открывалась на веранду. Экзотические растения обрамляли темную ротанговую мебель, глубокие мягкие диваны были задрапированы в желто-белые ткани. Белые занавеси — такие прозрачные, что могли быть только из шелка, - легко колыхались на соленом морском ветерке.
В глубине апартаментов стояли длинные ультрамодные диваны из белой кожи, небрежно задрапированные овечьими шкурами. Они формировали вокруг камина, отделанного медно-красной керамической плиткой, своеобразную «приемную». Различные элементы интерьера из кожи, стекла и стали, гармонично чередуясь, перемещали взгляд от «приемной» к бару, который разделял жилое помещение и кухню.
Кухня была совершенна, словно сошла с обложки журнала: черные застекленные шкафчики, гранитные столешницы и еще больше нержавеющей стали, еще больше медно-красной плитки.
— Только не надо говорить мне, что вы сами готовите, - сказала Денни, и в тоне ее против воли прозвучала умоляющая нотка.
Он рассмеялся. Неужели подметил ее реакцию?
— Совершенно очевидно, что мы не сможем здесь остаться, — отрывисто сказала она. — Простите меня. Мне не надо было настаивать. Пожалуйста, закажите для нас билеты, и я отвезу детей домой.
Но от одной этой мысли она едва не заплакала. Ведь так не хотелось отказываться от своих фантазий...
Нет. Она устала. Дети тоже. Сегодня они не смогут уехать. Возможно, завтра.
— В чем дело? Что-то не так?
И ей вдруг показалось, что все у нее «не так». Вся ее проклятая жизнь. Эта ужасная пустота, которая ничем не может быть заполнена. Разве смеет она мечтать о таком мужчине, как он? Непозволительны были даже се чувства к Бренту — коротенькому и толстому мужчине, похожему на сову.
Джошуа Коул подбрасывал ребенка на руках, словно футбольный мяч, и смотрел на нее с беспокойством. Нет, она не будет столь безнадежно наивной, чтобы отнести озабоченность в его взгляде па свой счет. Спасибо за это Бренту. Он преподал ей урок.
— Я не могу остаться здесь с детьми. Они испортят эту обстановку всего за двадцать минут.
— Это смешно, — сказал он не совсем уверенно.
— Смешно, — согласилась Сиси, и глаза ее с восхищением обратились на статуэтку дельфина из чистого хрусталя, стоявшую на кофейном столике.
Денни твердо сжала руку девочки, когда та попыталась дотянуться до статуэтки. Она уже представила маленькие следы от измазанных вареньем пальцев на занавесях, разрисованные карандашами диваны и на стойке бара — опрокинутые бутылки вина.