Мир стал мрачным, потому что он обидел ее. Оскорбил. Отверг.
Но ведь это, черт возьми, было сделано для ее блага!
Он сделал ошибку, взглянув на нее: в золотистом отблеске огня лицо ее было невозмутимым, но он увидел боль, скрывавшуюся под спокойной внешностью.
Ему захотелось вернуть то, что он потерял. Но не горячие поцелуи: у него их было много в жизни и будет еще множество.
Джошуа хотел вернуть назад то редкое ощущение доверия, которое он испытывал к ней — и которое она испытывала к нему. Хотел вернуть назад ту легкость, которая возникла между ними за последние несколько дней, ощущение товарищества.
— Хочешь поиграть в карты? — спросил он ее.
От взгляда, которым она одарила его, могли завянуть едва распустившиеся розы.
— Нет, спасибо.
— В шарады?
Никакого ответа.
— Ты хочешь десерт?
В глазах се блеснул интерес, но сразу же потух.
— Вечер будет долгим, Денни.
— Сожалею, что тебе придется немного поскучать.
— Разве может кто-то скучать рядом с тобой, — пробормотал Джошуа. — С такой несносной, обидчивой, не слушающей, что ей говорят, не понимающей, что стараются ради ее же блага...
Она прервала его:
— А что у нас на десерт?
— Шоколадный кекс. Я могу приготовить его из порошка. — Избегая ее осуждающего взгляда, он встал, крепче прихватив одеяло, и направился к полкам.
Пошарив в полумраке, Джошуа нашел еще одну кастрюлю, насыпал туда порошок и добавил воды. Размешав над огнем получившуюся массу, он направился к Денни.
— Ты будешь есть такой кекс? — спросил он.
— Конечно. Девушка, которая не влезает в свои джинсы, все простит ради кекса, — ответила она. — Даже ради горелого.
— Ты ошибаешься, — утешил он ее. — Джинсы тебе в самый раз, и ты выглядишь в них прекрасно. — А затем осторожно спросил: — А что «простит»?
— Я хотела с тобой целоваться. А ты не стал.
— Мне больше нужен друг, чем партнер для поцелуев. Разве ты не знаешь, как быстро все улетучивается, когда люди доходят до этого? — Джошуа чуть ли не добавил: прежде чем они к этому готовы, — но промолчал. Ведь она подумает, что когда-нибудь он будет готов, а у него такой уверенности не было.
Молчание.
— Послушай, — тихо сказал он. — Прости меня. Давай есть кекс. — Сердце его забилось сильнее, когда она опустилась на диван рядом с ним.
Зачерпнув ложкой сладкую липкую смесь, он поднес ее ко рту Денни, стараясь не смотреть на ее губы. Но все-таки не удержался и посмотрел. Девушка облизала ложку так, словно это действие пришло из Камасутры.
Кекс был похож на ужасный непропеченный пудинг, но они съели его весь, передавая ложку друг другу, и Джошуа казалось, что он вкушает божественную амброзию.