Каждое слово точно пощечина.
— Я просто говорю, как все было.
— Что находилось в вашей сумке?
— Немного денег, китайских, и американские доллары. Расческа, носовой платок, несколько таблеток, ручка, ничего важного.
— Ваш паспорт мы нашли во внутреннем кармане куртки. Вы шведка? Почему вы здесь?
— Приехала с подругой в отпуск.
Пожилой полицейский задумался. С непроницаемым видом.
— Силуэт мы не нашли, — наконец сказал он.
— Он лежал в сумке.
— Отвечая на мой вопрос, вы его не упомянули. Может быть, еще что-то забыли?
Биргитта немного подумала, покачала головой. Допрос резко закончился. Старший полицейский что-то сказал и вышел из палаты.
— Когда вам станет лучше, вас отвезут в гостиницу. Позднее мы навестим вас еще раз, зададим несколько дополнительных вопросов и составим протокол.
Переводчик упомянул название гостиницы, хотя Биргитта ничего не говорила.
— Откуда вам известно, где я живу? Ключ был в сумке.
— Такие вещи мы всегда знаем.
Он поклонился и вышел. Дверь не успела закрыться, как опять появился врач, тот, с американским акцентом.
— Мы еще немного подержим вас здесь. Проверим анализы крови и рентгеновские снимки. А потом вы вернетесь в гостиницу.
Часы, подумала Биргитта. Их не забрали. Она взглянула на циферблат. Без четверти пять.
— Когда я смогу вернуться в гостиницу?
— Скоро.
— Моя подруга забеспокоится, если меня там не будет.
— Вас отвезут. Нам не хотелось бы, чтобы зарубежные гости сомневались в нашем радушии и заботливости, хотя порой и происходят несчастные случаи.
Биргитта осталась одна. Откуда-то издалека донесся крик, сиротливый вопль, гулко раскатившийся по коридору.
Мысли кружили вокруг случившегося. Единственные фактические свидетельства нападения — боль в горле и пропавшая сумка. Все прочее совершенно нереально: внезапный шок от захвата со спины, удар в живот и люди, которые ей помогли.
Они-то наверняка видели, думала она. Полиция их опросила? Они дождались «скорой»? Или первой прибыла полиция?
Никогда раньше на нее не нападали. Угрожали, да. Но физически никто не набрасывался. Полученный удар — первые побои в ее жизни. Она судила людей, которые избивали, стреляли, пыряли ножами. Однако сама никогда не чувствовала, как подкашиваются ноги.
Ей что, по-прежнему страшно? Да, ответила себе Биргитта. За долгие годы работы в суде она усвоила: жертва грабежа и нападения ничего не забывает. Страх остается надолго, порой на всю жизнь. Ну уж нет, ей вовсе не хочется превратиться в насмерть запуганное существо, которое, рискнув выйти на улицу, то и дело оглядывается назад.