Однажды утром в середине мая случилось то, чего все боялись. Один из зарядов, установленных Цзянем, не взорвался. Обычно ждали целый час — вдруг взрыв все-таки состоится. Если нет, присоединяли новый шнур и делали новую попытку. Но в тот день прискакал Я.А., и ждать он вовсе не собирался. Приказал Цзяню и Бину сей же час подняться наверх и установить новый запал. Цзянь попробовал объяснить, что необходимо еще подождать. Я.А. не слушал, спешился и кулаком вмазал обоим по лицу. Сань слышал, как хрустнули челюсти и переносицы. Я.А. самолично запихал их в корзины и приказал Сюю шевелиться, тянуть корзины наверх, пока он не загнал всех в снег подыхать. В полуобморочном состоянии взрывников отправили к шпурам. Я.А., решив, что китайцы чересчур медлительны, пальнул из ружья в воздух.
Что пошло не так, никому не известно. Только нитроглицерин вдруг рванул, и обе корзины вместе с людьми разнесло в клочья. Останки собрать было невозможно. Но Я.А. велел принести новые корзины и веревки. Сань оказался одним из тех, кого он назначил взрывниками. Сюй показал ему, как надо обращаться с нитроглицерином, хотя сам никогда заряды не ставил.
Дрожащего от страха Саня подняли наверх по скале. Он не сомневался, что умрет. Но когда корзину вновь опустили наземь, сумел добежать до укрытия, а взрыв произошел как полагается.
Той ночью Сань рассказал Го Сы про свой план. Что бы ни ожидало их в пустыне, хуже, чем теперь, не будет. Они убегут и не остановятся, пока не доберутся до Китая.
Ушли они четыре недели спустя. Ночью бесшумно покинули палатку, двинулись вдоль насыпи, украли двух лошадей, привязанных возле склада рельсов, и поскакали на запад. Только когда отъехали достаточно далеко от Сьерра-Невады, позволили себе отдохнуть несколько часов у костра и двинулись дальше. Выехали к реке и, чтобы скрыть следы, пустили лошадей по воде.
Часто они останавливались, смотрели назад. Но вокруг не было ни души. Никто их не преследовал.
Мало-помалу Сань начал верить, что, возможно, они все-таки сумеют вернуться домой. Но надежда была хрупка. Он не смел на нее положиться.
Саню снилось, что каждая шпала, лежащая на насыпи под рельсами, — это человечье ребро, может, его собственное. Он чувствовал, как грудь западает, а воздух в легкие не идет. Пытался вырваться из-под тяжести, расплющивающей тело, и не мог.
Сань открыл глаза. Го Сы во сне навалился на него, стремясь согреться. Он осторожно спихнул брата в сторону, укрыл одеялом. Сел, размял онемевшее тело, подложил дров в костер, разложенный между камнями.