— Пощади, Октавий. Хотелось бы, чтобы ты держал меня в курсе дела. Хорошо? Такое ощущение, что этот бедняга был моим клиентом, поскольку мне довелось позаботиться о первой части его погребальной церемонии.
Октавий пообещал сообщать об обстоятельствах расследования, после чего мы расстались.
В тот день утро выдалось холодным и ясным — явление весьма редкое в Италии осенью. Утомительная летняя жара давно миновала, и началась пора холодов и дождей. Я уже во второй раз задумался о том, чтобы получить назначение в провинцию, достаточно удаленную от Рима, ибо знал, что проведенная там зима будет того стоить. Даже начал прикидывать в уме различные варианты, рисуя в воображении Греческий архипелаг, Африку или в крайнем случае Александрию. По слухам, этот восхитительный город отличался исключительной безнравственностью.
Если не считать утреннего происшествия, то этот день не отличался от прочих. У сокровищницы меня встретили рабы и вольноотпущенники, с нетерпением ожидая, когда я открою им дверь. Рассказ об убийстве, послужившем причиною моего опоздания, взбодрил их. Потом я подписал отправку очередной партии серебра легионам и ушел, когда мои подопечные начали взвешивать золото, прибывшее из Испании.
Покинув душный храм, пропахший фимиамом и жертвоприношениями, я вышел на свежий воздух. Разумеется, относительно свежий, поскольку ветер дул не с рыбных рынков, и не со стороны скотобойни, и даже не с открытых могил, что было бы хуже всего, а с севера, с Альп. Это было приятным времяпрепровождением, но длилось оно недолго, поскольку мне надлежало приступать к своим обязанностям. Я остановился в дверях храма, ибо что-то меня насторожило, и огляделся. Статуя Сатурна стояла на своем месте, и ничто в ее облике не изменилось. Наверху, как всегда, ворковали голуби, свившие гнезда на стропилах. Будучи одним из древнейших зданий города, этот храм был целиком построен из дерева. Все альковы и дверные проемы на первый взгляд также не вызывали никаких подозрений. Наконец мой взгляд упал на низенькую дверь справа от входа. Как некогда сообщил мне Миниций, вольноотпущенник, состоящий на государственной службе, она вела в старые кладовые, которыми уже давно не пользовались. Я подошел поближе, чтобы узнать, что же все-таки с ней не так.
У ее порога было очень много свежих следов, отпечатавшихся на пыли храма. Уж не решила ли найти здесь приют очередная группа вставших на преступный путь рабов? Не знаю, почему у меня возник этот вопрос. Возможно, если бы не скука, мне не было бы никакого дела до этих пыльных следов. А возможно, вопрос возник потому, что меня одолевали разные думы. Например, почему убийца Мания Оппия не снял с него драгоценности, которые были настолько дорогими, что можно было бы, продав их, прокормить бедную семью в течение двух, а то и трех лет? Не исключено, что эту мысль нашептал мне на ухо мой добрый гений. И хотя таковые считаются добрыми духами, которые нас охраняют, я все больше убеждаюсь, что мой бесплотный покровитель не соответствует данному определению и постоянно втягивает меня в неприятные истории.