Шель положил свой чемодан на полку и опустил оконное стекло. Дома городка все быстрее мелькали у него перед глазами, стук колес сливался в однообразное стаккато. Джонсон… Кэрол… Менке… Лица и фамилии уходили в область воспоминаний.
Вечер 18 сентября застал Шеля на пограничной станции в ФРГ. Паровоз отъехал на запасной путь, чтобы пополнить запас воды. Железнодорожные рабочие простукивали оси, проверяли вентили и соединения. «Orangen! Zigaretten! Соса-соlа!» [33] — выкрикивал разносчик, подталкивая перед собой большую никелированную тележку.
Шель проснулся и широко зевнул. В купе было душно и накурено. Он выглянул в окно и прочитал название станции: Гельмштадт.
— Боже мой! — вздохнула сидящая напротив него немка. — Я страшно волнуюсь. Я еще никогда не была на той стороне.
В распахнутых дверях появились двое таможенников в мундирах.
— Добрый вечер! Приготовьте паспорта! Просматривая документы Шеля, один из таможенников задержался взглядом на его фотографии и фамилии; потом оглядел поляка с ног до головы и, повернувшись, шепнул что-то товарищу. Тот вошел в купе, внимательно проверил паспорт и вернул его Шелю.
— Попрошу открыть чемоданы! — обратился он к пассажирам.
Таможенники бегло осмотрели багаж всех путешественников, чемодан же журналиста перерыли до дна. Не найдя ничего подозрительного, они удалились.
Час отъезда миновал, а поезд все еще стоял на станции. Шель начал волноваться. Преграды со стороны властей могли помешать осуществлению тщательно разработанного плана.
Сумрак сгущался, в вагонах зажгли свет. Наконец, с десятиминутным опозданием, к непрерывным призывам разносчика присоединились возгласы кондукторов:
— Закрывайте двери! Поезд трогается!
Оказавшись за пределами Гельмштадта, Шель почувствовал приятное облегчение. Он уселся поудобнее и начал вспоминать все сначала… Уехав из Гроссвизена, он провел сутки во Франкфурте-на-Майне, а также несколько часов в Бонне.
В ночь накануне отъезда Шель не сомкнул глаз. Все свободное время он посвятил составлению подробного рапорта о событиях в Гроссвизене. Ясными четкими фразами он описывал причины, побудившие его предпринять поездку, посещение Эйхенштрассе, встречу с Джонсоном, отдельные инциденты с Лютце, Менке, Грубером… Кончил он свой отчет словами:
«В связи с ограниченностью срока пребывания в ФРГ, а также учитывая возможность необъективной позиции властей при рассмотрении дела Джонсона — Траубе, я решил продолжить свое путешествие по первоначально намеченному плану и в назначенный срок вернуться в Польшу. Если возникнет необходимость в каких-нибудь дополнительных объяснениях, я пришлю их в письменном виде или, по желанию правительства ФРГ и с согласия правительства Польской Народной Республики, вновь приеду в ФРГ, чтобы дать показания».