Я сухо кивнул, она протянуло руку, слегка оцарапала меня своими ногтями, томно взмахнув ресницами:
– Анжела!
– Ну че, народ! – продолжил улыбающийся Пеклеванный: – Надо обмыть знакомство! Где тут у меня? Ага! Вот она, родимая! Оп-па!
Он извлек откуда-то из-под сидения бутылку «Столичной», раздал нам разнокалиберные стаканы, ловко разлил водку:
– Ну, за милых дам!
Анжела кокетливо отставила мизинчик, и мне стало смешно – аристократка, твою мать!
Мы выпили, закусили сосисками, Пеклеванный налил еще по одной.
– Саня, тебе же завтра за руль! – напомнил я на всякий случай.
– Не боись, Серега! – подмигнул мне водитель: – Завтра все будет в ажуре!
Мы снова выпили, закурили, и Пеклеванный поинтересовался:
– Анекдот про «кальмарес» знаете?
Я промолчал – этому анекдоту было больше лет, чем мне, зато Анжела проявила к нему живейший интерес. Глядя на то, как заливисто она смеется, откидываясь всем телом, я вдруг подумал, что и она слышала его тысячу раз, вот в таких же кабинах, от таких же шоферюг, вроде Пеклеванного, но все равно смеется и будет смеяться в следующий раз – это как часть игры, ритуала, подготовки к совокуплению – водка, анекдоты, сальные шуточки, потом в ход пойдут руки, и мне, пожалуй, придется пойти прогуляться – не буду же я сидеть тут, как дундук, наблюдая за их траханием!
Анжела тем временем уже расстегнула свою «аляску», под которой оказалась синяя эластиковая «олимпийка» с надписью «адидас», оголила коленки в сетчатых чулках. Пеклеванный выбросил бычок в окно, как бы незаметно полез Анжеле за пазуху, и я понял, что пора сматываться.
Подмигнув Пеклеванному, я громко объявил, что иду за сигаретами, запахнул бушлат и спрыгнул с подножки кабины на мокрый асфальт, покрытый радужными бензиновыми пятнами. Анжела! Имя то какое-то профурсеточное!
Я обошел все ларьки и палатки, теснившиеся вокруг площадки для отдыха, лавируя между машинами, заглянул в местную забегаловку с претензиционным названием «ТрактирЪ», выпил стакан чаю без сахара, вышел на улицу, закурил, остро ощущая свою никчемность, и решил возвращаться – времени прошло достаточно, батальон можно было перетрахать!
В кабине «Камаза» горел свет. «Ага!», – подумал я: «Значит, закончили уже!».
На всякий случай я постучал в дверцу, не желая попадать в дурацкое положение. Мне открыли: раскрасневшаяся Анжела что-то поправляла в своем туалете, возвращая перекрутившуюся юбку на место, а на роже Пеклеванного можно было блины печь – так она лоснилась от удовольствия.
– О! Вот и Серега! Ну как там, снаружи?
– Дождик пошел! – угрюмо буркнул я, залезая в кабину.