Я сел на плоский камень и задумался. Сквозь высокие заросли иван-чая мне видно поле. Трактор таскает теребилку, а за ним желтым половиком стелется лен. Колхозницы, высоко подоткнув юбки, подхватывают лен и вяжут в тугие снопы. Они приближаются к кладбищу и, дойдя до конца поля, садятся на меже, шагах в пяти от меня, и заводят свой интимный женский разговор.
— Ой, Ритка, — охает высокая, мосластая женщина, — опять тяжела. Что это ты зарядила кажинный год?
— Уж больно мне эта работа по душе пришлась тетка Марья, — весело отвечает полная красивая молодуха.
Бабы дружно хохочут и несут такое — уши вянут. А встать и уйти неловко. Увидят — осрамят на весь колхоз.
— Что это наша невеста притихла? Ленка, ты чего это надулась как пузырь?
— А ну вас в рай, — отмахивается Ленка, известная в Апалёве как самая строгая вдова.
— Ты расскажи нам, как жених от тебя на второй день сбежал, — продолжает приставать Марья. У нее страсть — завести человека, а потом со стороны наблюдать и злорадно усмехаться. И нет ничего проще, как завести Ленку: с пол-оборота заводится.
Ленка злобно сдвигает острые, как ножи, брови и цедит сквозь зубы:
— Дура мослатая… Не ушел — сама выгнала. И не на второй день, а в ту же ночь.
— Да ну! — вскрикивает Милка Шутова, острая на язык срамница. — Аль никудышный оказался?
— А на что мне мужик несамостоятельный, пьяница, — мрачно отвечает Ленка.
— А вот я знаю новую байку. И не придумаешь такой, — вкрадчиво проговорила Марья и хихикнула.
Бабы тесно окружили ее.
— Только молчать, — предупредила Марья и что-то прошептала.
Бабы наперебой закричали:
— Надьку Кольцову?!
— Около?!
— Чушь городишь, Марья!
— Обстругал, бабоньки, вот крест, обстругал. Марья перекрестилась. — Вчерась вечером в сарае. А накрыла их Зинка Рябова. Ох уж и ругались они…
— Надо же подумать. А какую из себя недотрогу скромницу корчила, — возмутилась Ленка.
— Не верю я тебе, Марья. Всем известно, не язык у тебя, а помело поганое, — спокойно сказала густобровая, с белым дородным лицом колхозница. Она сидела в стороне и не принимала участия в разговоре.
Словно подхлестнутая, вскочила Милка:
— И я не верю. Кому нужна эта пресная вобла?
— А ты чем лучше, шлюха бесстыжая, — злобно выдавила Ленка.
Милку так и подбросило:
— Да неужто хуже?! — Она, как молодая кобылица изогнулась и вызывающе топнула ногой.
Выходка Милки взорвала баб. Они гуртом набросились на нее и принялись отчитывать на все лады. Милка, не ожидавшая столь дружного напора, растерялась сникла и тихо заплакала.
— Ты не вой, а скажи, ненасытная, почему ни одного мужика не пропустишь? — размахивая кулаками, наступала на нее Ленка.